Мертвая

– Здесь не надо. У меня паркет дорогой.

– Хорошо, не здесь…

Люблю, когда мужчины со мной соглашаются. Тем паче, что паркет и вправду дорогой, да и выветривай потом дом от вони… и вообще, я ведьма, а мы костры как-то не жалуем, что ли… говорят, память крови, ещё с Темных времен оставшаяся.

– Но так сказать… в принципе… знаете, переломы не так уж болезненны, как это утверждают… то ли дело повреждения мягких тканей… – он наклонился и ткнул куда-то в бок, заставив тушу смуглокожего Питхари содрогнуться и издать протяжный визгливый звук.

…девочка под моей рукой подалась вперед. Глаза ее расширились, а дыхание стало частым, неглубоким. Она, клянусь своим даром, смотрела, боясь пропустить хоть что-то,и… наслаждалась? Определенно. Эту темную, словно деготь, радость ни с чем не перепутаешь.

– Если знать точки… и воздействовать аккуратно, следов не останется… кто должен был провести обряд?

Еще тычок,и Питхари завыл во весь голос.

– Имя…

Вой на инквизитора действовал слабо. А от герра Германа он попросту отмахнулся, правда, в ладони блеснула искра белого света,и этого хватило, чтобы жандармерия сочла вопрос права исчерпанным. Правильно, кому хочется ввязывать в дела инквизиторские.

– Имя, говорю… и не делай вид, что не понимаешь, – Вильгельм присел рядом с хиндаром. – Диттер… помнится, пишешь ты как курица лапой, но не соблаговолишь ли начать протокол… по делу о систематическом нарушении пятого эдикта… проведение незаконных обрядов… магия крови… и что там еще?

– Седьмой… попытка нанести ущерб целостности империи путем лишения ее заведомо одаренных… или как-то так…

– Ты знаешь, что в твоей перепевке законы звучат пошловато? Но ничего, потом выправим… – он погладил господина Питхари по волосам. – А самое смешное, что этот недоучка, умудрившийся провалить половину порученных ему дел, на сей раз самым отвратительнейшим образом прав…

Голос его звучал мягко. А я подтолкнула девочку в спину и велела:

– Уходи.

Она же, вместо того, чтобы подчиниться, стиснула зубы и замотала головой.

– Выставлю, – я щелкнула пальцами, пробуждая тьму. – И тебя,и твою матушку…

…не хватало, чтобы мне всякие тут перечили. В темных глазах мелькнула обида.

– Мой дом – мои правила, – сказала я и коснулась острого носа. – Вырастешь, заведешь свой, тогда и будешь устанавливать свои.

Мне показалось, она поняла. Во всяком случае отступила, но…

– Я… знаю… имя… старик Наклахди…