Альв

– Круг в данном случае обозначает нечто вроде ордена или союза, – объяснил он. – Но это все, что я могу вспомнить. Извини!

Он хотел еще спросить женщину, где она слышала о девах Труд, но их прервали. С обоих концов улицы к ним приближались вооруженные люди. Яков заметил их издалека, ощутил направленный на них с Альв интерес, но, как ни странно, не почувствовал угрозы. Впрочем, он был дознавателем и армейским разведчиком, а не магом и волшебником: чтение мыслей не входило в круг его обязанностей. Так что мог и ошибиться, однако и Альв реагировала на появление вооруженных мужчин на удивление миролюбиво. То ли не боялась, то ли не видела причины для опасений. А может быть, просто со свойственным ей мастерством скрывала свои эмоции.

– Похоже, это по наши души, – шепнул Яков, пытаясь пробиться через ее «равнодушие». – Побежим или подождем развития событий?

– А ты что предлагаешь?

– Я бы подождал.

– Как скажешь, Йеп! – загадочно улыбнулась Альв. – Я всего лишь слабая женщина, а ты великий воин.

– Издеваешься?.. – Ее самообладание завораживало, а красота заставляла трепетать от накатывающей волнами страсти. Снежно-белая кожа, ярко-красные, словно испачканные в крови, губы.

Яков с трудом оторвал взгляд от ее губ и посмотрел Альв в глаза. Такой холодной голубизны, прозрачной, но словно подернутой инеем, он у нее еще не видел. Альв была прекрасна, но одновременно и опасна. Вот только эта опасность не отталкивала, а завораживала, манила, заставляя сильнее биться сердце.

– Прошу прощения, господин! – обратился к Якову один из подошедших к ним воинов. – И вас, госпожа, прошу не гневаться. Ярл Герпир приглашает вас в замок.

– Мы в чем-то провинились? – холодно спросил Яков.

– Не думаю, – вежливо ответил воин, – но о вас, господин, и о вашей леди-жене с вечера говорит весь город, и ярл хочет познакомиться с вами обоими лично.

«Ну вот и цена популярности! – вздохнул мысленно Яков. – Знать бы еще, о чем идет речь!»

Но, как говорится, не нырнув в реку, никогда не узнаешь, так ли холодна вода, как кажется.

– Что ж, – пожал он плечами, – веди нас к ярлу, приятель. Мы не возражаем.

И вот они – сопровождаемые «почетным караулом», мало чем на самом деле отличавшимся от тюремной стражи, – миновали одну за другой четыре улицы, пересекли площадь и вступили на дорогу, спиралью поднимающуюся к замку Мальм. Подъем был достаточно крут, чтобы атакующие не смогли быстро подняться к воротам цитадели. А ведь им пришлось бы еще и обогнуть замок по всему периметру, постоянно находясь под обстрелом с крепостных стен.

«Неплохое место… – прикинул Яков, кое-что понимавший в фортификации, но главное – знавший, как непросто берутся подобного рода укрепления. – Как же мы вырвались тогда?..»

Он совершенно не помнил, как отец вывел его из замка. Наверное, был тогда в ступоре от обрушившегося на него несчастья. Возможно, терял сознание от боли в животе. В любом случае его воспоминания о бегстве начинались лишь за городской стеной.

«А что случится на этот раз?»

Яков бросил короткий взгляд на Альв, но женщина была безмятежна. Ни беспокойства, ни особого интереса. Неколебимое спокойствие – вот правильное определение для ее настроения. Впрочем, Яков на ее счет не заблуждался. Интуиция подсказывала, что, если кто-нибудь даст ей повод, прольется кровь. Много крови. А почему так, он не взялся бы объяснить. Чутье или инстинкт, разве их можно объяснить словами? Ты просто узнаешь что-то или принимаешь какое-то решение, но знание или понимание приходят неведомыми путями.

Вошли в замок, прошли через внутренний двор, поднялись по восемнадцати ступеням в приемный зал. Двусветный, со сводчатым потолком, опиравшимся на массивные колонны. В простенках между высокими и узкими, как бойницы, окнами – оружие и гобелены. Посередине зала – дань традиции – длинный стол, за которым сейчас сидели всего несколько людей: домочадцы или близкие дружинники или те и другие вместе. Во главе стола на возвышении – стол поменьше, а за ним двое – мужчина и женщина. Оба уже немолодые: у мужчины в длинных темных волосах и короткой бороде довольно много седых волос. У женщины волосы светлые, так что седина не видна, а может быть, ее и нет. Все еще красивая, хотя, если присмотреться, видны следы увядания.