— Они говорят то же самое… Я на самом деле хорошо выгляжу — или?..
В голосе старушки сквозила лёгкая как воздух надежда.
— Конечно. Знаешь, я сказала Линкольну, что хотела бы проветриться и сходить к тебе в гости.
— Ты придёшь сюда? Придёшь? Я так жду тебя, Мерси. Мы могли бы пойти…
— В часовню, да? Да, мы пойдём в твою часовню, и преподобный Гибсон произнесёт проповедь, конечно… Помнишь, как это было в прошлый раз? Знаешь, этот Гибсон такой забавный, он всё время заикается и шепелявит… когда я прихожу в часовню и вижу его, то каждый раз вспоминаю то время, когда я была ещё молода и красива и в Монпелье за мной ухаживал один молодой священник — хотя общего между нами только и было, что два клубничных мороженых да пешая прогулка в Альпах…
— Да, я помню, ты рассказывала. Ты и сейчас ещё красивая,— морщинистое лицо Федоры МакДауэлл исказил лёгкий спазм,— я это точно знаю. А мой дорогой Гибсон читает проповеди только двум людям, да и тем — очень редко, потому он и нервничает…
— Конечно, Федди, конечно. Только вот сейчас… боюсь, что в течение ближайшего месяца я к тебе прийти не смогу. Хотя мне очень этого хочется.
— Песчаная буря, да? Говорят, что скоро грянет буря. Они по-прежнему столь же красивы, сестричка?
Мерседес не помнила, кто впервые прозвал её и Федору «сёстрами», очевидно, это было очень давно, в первые годы на Марсе, когда две пожилые дамы были почти неразлучны. Позже у Федоры начались серьёзные проблемы со здоровьем. Её лейб-медик Барц стал очень важной персоной в хабитате «МакДауэлл — Горкин»,— именно он изо дня в день следил за здоровьем родительницы хозяина корпорации. Корабли привозили с Земли донорские органы, однако от пересадок Федора не поправлялась. Временами она превращалась в растение. И чем более печальными были результаты второго этапа терраформирования, тем хуже чувствовала себя Федора МакДауэлл. И зрение к ней уже не возвращалось.
— Красивы. Теперь-то я к ним привыкла,— отвечала Мерседес.— Ты словно в рыжеватом тумане, он с безумной скоростью накатывает на тебя и обволакивает, образуя причудливые формы. А когда туман рассеивается…
— Да, когда он рассеивается?..
— Тогда воздух становится таким прозрачным, что кажется, будто вон те две горные вершины совсем близко.
— Как там сейчас, Мерси? Он зелёный?
Мерседес позволила взгляду скользнуть по покрытому острыми камнями пустырю и редким чахлым росткам в ледяной пустыне.
— Да, почти,— вымолвила она.— Старый добрый Марс ты бы ныне не узнала.
— Они сказали, что скоро мне сделают новую операцию, и я опять смогу видеть. Я так хочу посмотреть на наш зеленеющий Марс…
— Конечно, Федди, ты его увидишь.
— Этот твой гость уже приехал?
В голосе Федоры слышалась ревность? Нет, Мерседес не могла в это поверить.
— Он прибудет следующим кораблём. Довольно скоро. Когда нас выпустят, мы непременно придём тебя проведать… Твой врач делает мне знаки, что тебе пора отдохнуть. Я позвоню тебе сама через несколько дней, когда буду точно знать, когда рассеется песчаная буря, ладно?
ebooksa