Она разглядывала талисман.
Вечный календарь — вот что это было.
Пластиковый лист с фосфоресцирующими цифрами, всегда живыми, и с изображением белой хризантемы, на которой застыла взлетающая радужная бабочка. Календарь был рассчитан на вечность. Значит, радужная бабочка обречена была взлетать вечно.
— Ненавижу Марс. Ненавижу луну, которая дважды всходит за ночь. Молчи, не говори не слова! — предупредила Лейя.— Да, мы на Марсе. Да, мы добрались до мёртвых морей. Да, мы плывем на гравитационной барке. Но на гравитационной и воды под нами нет! Только пыль, лёд, пески! Севр, я сойду с ума! И ещё этот марсианин на носу барки. Их же нет, они давно вымерли. Ты же не будешь спорить? Марсиане вымерли миллион лет назад. И моря высохли. Мы нигде не видели ни капельки воды, только пески и пыль. Планета обмана! Здесь ничто не соответствует своим названиям. Ну почему,— взмолилась она,— называют морями промёрзшие мёртвые долины пыли?
— Не говори о пыли.
— Почему? — она опять выпятила губы.
— Потому что надо успеть пройти канал Хирхуф прежде, чем пылевое облако нас накроет. Оно сейчас на южной подошве Олимпа и движется в нашу сторону. Если утром мы не войдём в бухту Сет, мы можем застрять надолго. Пожалуй, я бы не прочь…— он хищно облизнулся: — Но ты, кажется, нервничаешь?
— Этот марсианин… Наш лоцман… Он, правда, считает, что ведёт барку по воде?
Севр кивнул.
Он не хотел ссоры.
— Это мы с тобой ничего не видим,— объяснил он, стараясь говорить ровно.— Для нас всё вокруг — только развалы мёрзлых камней, сухие русла, мёртвая тень Олимпа. Но лоцман
Она промолчала.
— Хочешь, я попрошу его включить музыкальную книгу?
— С этими ужасными стонами? Они там душат друг друга? Нет, хватит с меня.
— Эту музыку оставила самая древняя из всех известных в Солнечной системе цивилизаций.
— Музыка мертвецов,— фыркнула Лейя и длинным узким ногтем пурпурного цвета поправила нежный завиток платиновых волос, упавший ей на щёку. Классический образчик земной капризности, упрямства, красоты. Севр смотрел на неё и у него сжималось сердце. Так сильно он её хотел. Она была сама недоступность. Полупрозрачные борта гравитационной барки пугали Лейю, она с недоверием поглядывала на полупрозрачный силуэт Лоцмана, утвердившегося на носу гравитационной барки. Севр чувствовал, что она оттолкнёт его руку, если он попробует коснуться завитка платиновых волос.
— Не говори про марсиан, что они мертвецы.
— Но разве он жив?
Лейя пристально глянула на призрачный силуэт Лоцмана.