Новые марсианские хроники

— Да! Но на Земле! Чувствуешь разницу? Тут всё иначе. Я не могу задыхаться под тобой, когда Лоцман нас видит. А он видит, я чувствую. И не хочу, чтобы нас видели из библиотеки, из центра синтеза, из лабораторных отсеков Главного купола. Я не знала, что на Марсе всё будет так.

— Но я же говорил, что на Марсе всё открыто! — возмутился Севр.— Здесь все должны видеть друг друга. Чтобы вовремя помочь, если это понадобится. Так легче придти на помощь.

— В любви?

Воспрянет оружие ужаса, всё хорошее улетит, живое погибнет, разрушится настоящее, полевые плоды исчезнут, солнце будет светить один час и никто не заметит наступление полдня. Нижнее сделается верхним, явятся гости с Зеленой планеты. Они хотят знать, что идет на смену их чувствам. Они скажут: «Ты умер». И я засмеюсь, потому что ответ один. «Держитесь в стороне от тайн».

— Что будет с нами, когда мы вернемся? — Лейя зажала руками уши, будто это могло заглушить шелестящий в её сознании голос.

— Мы вернёмся и всё снова будет как прежде.

— Так не бывает,— она чуть не заплакала.— Мы уже никогда не будем как прежде.

— Не пугай меня,— Севр злился.— Я слишком много заплатил за эту прогулку.

— Не повторяй! — закричала она.— Я больше не хочу слышать об этом!

«Держитесь в стороне от тайн».

Тёмный канал.

Розоватое нежное небо.

Розоватое от тончайшей ледяной пыли, никогда не оседающей на камни планеты.

Гигантская голая вершина вулкана Олимп казалась отсюда пепельной. На огромной высоте давления не хватает для того, чтобы, как иней, осадить углекислоту на чёрные базальтовые откосы. Я спустился к морю на барке в сто пятьдесят локтей в длину. На ней было сто пятьдесят матросов, самых отборных в области Олимпа. Они видели небо, они видели землю, и сердце их было холодней горных метелей. Они предсказывали бурю раньше, чем она наступала, и непогоду прежде, чем она появлялась. Настоящая буря разразилась на подходе к маяку Кран. Поднялся ветер и взгромоздил тяжёлые волны. Я схватился за пучок дерева, а все бывшие на барке погибли. Три дня я имел спутником только собственное сердце и, выброшенный на берег, сразу уснул под защитой каменных стен. Потом я искал желтые луковицы и красную траву и слышал звук грома. Открыв лицо я увидел морского змея длиной в сто тридцать локтей. Члены его были покрыты золотом, брови покрыты ляпис-лазурью, хвост выгнут вперёд. Он открыл уста: «Кто звал тебя? Не надо ли держаться в стороне от тайн?» И я сказал: «Принесён волнами.»

Ты готова?

5

Лейя молча смотрела на Лоцмана.

Старик медленно повернул голову и она, наконец, разглядела его лицо, искаженное подобием улыбки. Вечный Лоцман действительно казался стариком, но никто не сказал бы, сколько ему лет. Огромные глаза мерцали. Они казались бездонными. Галактики бесконечных взрывов, бесконечность развития, сияющее облако, бесконечно расширяющееся. Может, он читает меня как музыкальную книгу?

От этой мысли Лейе стало неловко.

Она хотела выйти на берег и увидеть настоящую воду. Она хотела услышать настоящую скрипку. Неужели ничего этого нельзя? Неужели жизнь на Марсе обошлась без скрипок?

Тень Олимпа — мыс Бентен… Склоны тёмного мыса, поросшие зимним лесом… Ажурные четырёхгранные башни Наблюдателей Сета… Башни серебристого цвета, над ними заградительные огни… Ты готова?…

Почему мёртвые моря выглядят так ужасно?