— …но смерть наступила не сразу. Видите, как лежит? Будто в комок желает сжаться. Это вполне характерная поза защиты…
Тошнота подкатывала к горлу, и Катарина любезно предоставила князь возможность подойти поближе. А она… она послушает.
— Избили… и проломили череп. Так она умерла. И в любом ином случае, на этом было бы все, — некромант ослабил поводок, позволяя призраку отступить к двери. — Однако само это место, если позволите заметить, весьма и весьма древнее. И отнюдь недоброе. Правда, не настолько недоброе, как сие возможно…
…в его словах Катарине почудилась насмешка.
Конечно, почудилась.
Что может быть смешного в чужой смерти.
— Здесь и прежде умирали, — некромант провел сложенными щепотью пальцами по лицу мертвой девушки. И ведь не брезгует же… — Не своей смертью. А чистить дом не чистили. Непростительная беспечность, хочу заметить…
Призрак зашипел.
— Ее удерживали остатки чужих душ, тех, которые не получили свободы. Сперва. А потом… рассказывай, что было.
— Нет! — взвизгнул призрак, пытаясь перевоплотиться в нечто жуткое, но обессиленный, он вернул прежнее обличье. — Нет, нет, нет… нельзя, нельзя… она пришла… пришла она… принесла… сказала, ешь… сказала, мне… крови мне!
И заныла вдруг.
— Крови, кровушки… капельку… капелюшечку… все-все знаю… все-все расскажу…
— Не обольщайтесь, князь, — посоветовал некромант. — Знает она не так и много, поскольку еще молода и привязана к месту своей смерти.
— Сволочь!
— Рассказывай уже…
— Больно! — захныкал призрак. — Она пришла… она взяла… пальчик взяла. Резала-пилила… копала… куру принесла черную… черную-сладкую.
Она облизала губы.
Сглотнула.
Глаза закатила. И в этот миг она выглядела до отвращения живой.
— Ритуал проводили вон там, — некромант указал в угол комнатушки. — Не самое удобное место, но к превеликому удивлению своему я вынужден признать, что эта женщина все сделала верно. Я не ошибусь, полагаю, сказав, что у нее имеется опыт…