Во имя Абартона

— А как-то по-другому их занять нельзя? Я искренне уважаю вон Грева, но иногда кажется, все, на что он способен, это бег в мешках и игра в крикет.

— Даже любопытно, леди Мэб, что бы вы предложили?

— Разбор музейного собрания, — степенно отозвалась Мэб. — Ничто так не объединяет, как совместная возня в пыли среди никому ненужного старья. Кстати, я в своей мстительности забыла сказать вам: в даре дорогой кузины Анемоны обнаружилось «Серебряное зеркало». Вы, кажется, его искали.

— «Серебряное зеркало»? — переспросил Реджинальд, и голос, против его воли, дрогнул. — Оригинал или поздний репринт?

— 1624, Бремен. Я пока придержала ее у себя, не стала отдавать в библиотеку

— Леди Мэб, — Реджинальд взял ее руку, провел пальцами по запястью, не сдержавшись, а потом поднес к губам. — С амулетами мы справимся за час с небольшим.

Мэб вновь слегка покраснела, но руку отняла с запозданием и отвернулась к окну.

Глава шестнадцатая, в которой читаются книги

В Кингеморе Реджинальд всегда был не в своей тарелке. Столица подавляла. Город этот строился не для людей, а для их денег. Все здесь говорило о богатстве, власти, побуждало жить ярко и бессмысленно. Выйдя из здания великолепного Королевского вокзала, старейшего в Кингеморе, гость оказывался на огромной площади, в центре которой высился монумент фельдмаршалу Нуррею, победителю Сорокалетней войны. Прославленный воитель, облаченный в вычурные фантазийные латы, безразлично и высокомерно взирал на копошащихся у его ног букашек. Голуби украшали пометом плечи фельдмаршала, и казалось, на Нуррея набросили грязно-белую мантию. За массивной фигурой возвышались дома, все выше, выше, пока над городом не нависал купол королевской резиденции. Три или четыре года назад Реджинальд купил дом в предместье, это оказалось отличным вложением нажитого капитала и приносило стабильный доход, но он с трудом представлял, что будет здесь жить хотя бы и в старости.

— Куда сначала? — леди Мэб деловито оглядела площадь, высматривая такси.+

Таксисты были еще одной достопримечательностью Кингемора: жадные, жуликоватые, неосторожные, они пугали Реджинальда сильнее педжабарских рикш, которые гоняли не разбирая дороги по горному серпантину. Лично он предпочитал трамваи, но не мог представить себе леди Мэб Дерован в общественном транспорте.

— Лучше сначала заехать в институт и оставить заявку, у них уйдет какое-то время на подбор книг и журналов.

Мэб кивнула, подхватила саквояж, прежде чем это успел сделать Реджинальд, и сбежала по ступеням.

— Так и сделаем. Большинство книг, что я нашла, лежат в открытом доступе, а те, что содержатся в особом хранилище, нам все равно не получить без письма от Абартона.

Отмахнувшись от шумных таксистов, которые почуяли деньги, несмотря на скромный наряд женщины, леди Мэб прошла через площадь и остановилась у трамвайной остановки. Должно быть что-то отразилось на лице Реджинальда, потому что Мэб развеселилась. У нее был приятный смех, чуть хрипловатый, звучный и заразительный. Искренний.

— Что, не ожидали?

— Признаться, нет, — кивнул Реджинальд.

— Мой отец отчего-то обожал трамваи. Думаю, детские воспоминания, — Мэб тепло улыбнулась. — Он любил рассказывать, как прокатился на самом первом, когда ему было семь или восемь лет. Тогда это была, конечно, конка. Отца вообще восхищали технические новинки. Как только что-то появлялось в открытой продаже, оно тут же оказывалось в Имении.

Тут на лицо Мэб набежала тень, и закончила она очень тихо, почти неслышно.

— Он разбился на самолете.