– Но у них ничего не выйдет! Он теперь везде.
– Это только начало, приятель. Если девчонка способна с твоими карандашами вернуть другие цвета – она в опасности. И ты тоже.
– Но кто сказал, что она сможет это сделать? И потом, все карандаши уже превратились в целлюлозу.
Момо остановил мотороллер у безлюдной автобусной остановки и открыл свой чемоданчик из серебристого металла.
– Кроме этого. – Хитро прищурившись, радостный Момо извлек оттуда заботливо укутанный в пузырчатую пленку клюзелевский карандаш. – Когда твой бывший начальник мне его дал, он был красным.
Артюр внимательно разглядывал темно-серый карандаш. Это недавний «Гастон Клюзель» – судя по тому, что логотип немного тоньше; Клюзель решил хоть на золотой краске выгадать.
– Где девочка? – спросил Момо.
– А ты откуда все это знаешь? – Артюр насторожился.
Момо ответил не сразу:
– Я иногда доставляю что-нибудь для Жильбера. Пожалуйста, передай ей карандаш. Может быть, она сумеет вернуть красный цвет.
– А тебя-то это каким боком касается?
– Ты поверишь мне, если я скажу, что мне недостает красок? И, если я могу хоть раз в жизни сделать что-то хорошее…
– Ты уже спалился, Жильбер тебя видел.
– Да пошел он… Я все равно уже лет десять подумываю вернуться домой. А теперь мне уж точно придется это сделать. И потом, видел бы ты, какие
– Эль что?
– Розовые миндальные пирожные. Просто хочется плакать от счастья. А теперь давай побыстрее, пока они тебя не нашли.
– Я подумаю, – все еще осторожничая, ответил Артюр и спрятал карандаш во внутренний карман.
Он сел в подкативший к остановке автобус, проверив, уехал ли Момо в противоположном направлении.
Артюр заметил порхающую бабочку. Кажется, это ночная бабочка. Она села на спинку сиденья впереди, продолжая взмахивать большими крыльями, словно хотела стряхнуть с них сероватый налет.