И она захлопнула дверь перед самым носом молодого человека.
«По-видимому, здесь не очень рады гостям, — подумал О’Киффе, оглядываясь по сторонам. — Настоящее имя этого человека, если у него вообще есть какое- нибудь имя, — Сара-Бар-Гуэд; счастье, что я не спросил о Серан-Рай-Лоре и, таким образом, не выдал себя».
Старуха вернулась, впустила репортера и ввела его в большую комнату, находящуюся в другом конце коридора. Комната была обставлена в восточном стиле, стены были обиты тяжелым шелком, великолепные ковры заглушали шаги. На камине стояли индийские вазы, вдоль стен были расставлены низкие, покрытые подушками диваны. Над письменным столом висела картина, изображающая Бенарес.
Сара-Бар-Гуэд бесшумно вошел в комнату, и О’Киффе немедленно узнал человека, с которым встретился в «Красном Вепре».
— Что вы хотите передать мне? — спросил индус.
— Меня зовут Франк Кларк. Быть может, доктор вам говорил обо мне.
Индус отрицательно покачал головой.
— Не помню. Что вам угодно?
— Доктор Торнтон должен был совершенно неожиданно уехать из Лондона. У него не было времени зайти к вам и он просил передать вам это письмо.
— Он мог бы позвонить по телефону, — сказал ворчливо индус.
— Он был очень занят. Вот письмо.
Индус взял письмо и недоверчиво посмотрел на него. О’Киффе не спускал глаз с его лица. Индус вскрыл письмо и прочел:
Индус взглянул на О’Киффе.
— Вы знаете содержание письма?
— Да.
— Не знаете ли вы, где находится Торнтон?
— Нет, он только назвал место, где мы с ним встретимся сегодня вечером. Я и мой товарищ заедем за вами в десять часов.