На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

Однажды вечером на ферму явился тот самый молодой человек, который предложил Маннистеру столь странный вопрос на вокзале. Его звали Абе Линкольн, и, как Маннистер мог теперь убедиться, он был вполне нормален. Гость увлек Дэзи и Франка в угол комнаты, и они втроем повели оживленную беседу вполголоса. До Маннистера долетали только отдельные слова: «Ст. Пауль», «Фашисты». Потом ему показалось, что он уловил знакомое имя: «Джэк Бенсон». Но в Америке есть столько Бенсонов и столько Джэков, что этому совпадению не стоило придавать какого-либо значения.

Так проходило время. Хлеб был убран. Вечера становились длиннее. Уже упали первые ночные заморозки на листву деревьев; голые сжатые поля уныло расстилались под серым осенним небом. Но Фрэд Маннистер все никак не мог решиться ехать обратно в Нью-Йорк, чтобы возобновить свою практику.

— Яс радостью отказался бы от звания врача, — сказал он однажды вечером Дэзи, — и стал бы фермером, делал бы «честную» работу, — прибавил он, поддразнивая ее.

— Разве тебя так привлекает деревенская жизнь? — спросила девушка.

— Да, ничего лучшего я не представляю себе, — ответил Маннистер.

Этот ответ был, разумеется, не совсем искренним, так как его воодушевление вызывала любовь не столько к ферме, к полям и к званию сельского хозяина, сколько к красивому юному созданию, сидевшему рядом с ним на кухонной скамье, — к Дэзи.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Томми на фронте

— Томми, — сказал Гарвэй Уорд своему юному другу» — докажи свой ум. Я держал пари, что ты сумеешь отыскать иголку в стоге сена.

Рот Томми растянулся в улыбку.

— Я и сумею, только скажи, кто иголка и где сено.

— Иголка — это старик, а стог — Нью-Йорк, — ответил Уорд.

Томми тихонько свистнул сквозь зубы.

— Пожалуй, не так-то уж это просто. Как зовут старика?

— Даже и этим мы тебе не поможем. О’Кийф, опишите Томми старика по возможности точнее.

О’Кийф стал описывать, и парень слушал его с напряженным вниманием.

— А зачем мне искать этого старого идиота? — осведомился он потом и передвинул кусок резиновой жвачки, которую он жевал во время рассказа О’Кийфа, с правой стороны в левую.

— Дело в том, что мы подозреваем здесь преступление, — ответил О’Кийф.

— Они тут замешаны? — спросил Томми, обращаясь к Гарвэю Уорду.

— Очень возможно, — мрачно промолвил последний. — Они непосредственно или косвенно замешаны почти во всех преступлениях.

Томми пришел в азарт. Слово они для восприимчивого ученика Гарвэя Уорда являлось совокупностью всех зол. Это был Ку-Клукс-Клан, торговые палаты, Федерация Лучшей Америки, Американский легион, фашисты — одним словом, все те, кто, благодаря богатству или капиталам финансирующих их плутократов, имели возможность совершать всяческие преступления, начиная с грабежа на бирже и кончая похищениями и убийствами.