Дедушка всегда сидел в кресле на колесах, потому что еще будучи молодым человеком он упал с лесов и с тех пор не владел ногами. От постоянного сиденья в комнате лицо его поблекло и казалось выточенным из слоновой кости. На фоне этой желтоватой белизны из- под мохнатых бровей ярко горели фанатические черные глаза. Длинные белые волосы придавали ему вид пророка. Последним обстоятельством он широко пользовался, когда ему нужно было поддерживать свою почтенность. Тот же отпечаток благообразия имела и комната, в которой он проводил день. На стенах висели картины религиозного содержания: «Авраам, приносящий в жертву своего сына», «Ревекка у колодца», «Распятие»; на круглом столике, покрытом красной плюшевой скатертью, лежала большая библия. Пастор церкви Св. Марка время от времени навещал дедушку и испытывал неизменное наслаждение от назидательных речей старика. Однажды он даже упомянул о нем в проповеди, приводя его в пример, как образец добродетельного, истинного христианина, который, подобно Иову, со смирением несет свой тяжелый крест. Если бы почтенный Хиснам Силли открыл огромную дверь стоявшего у стены шкафа (дверь, которая вела отнюдь не в шкаф, а в другую комнату), он пережил бы горькое разочарование. В этой комнате хранилось все добытое ворами и грабителями до тех пор, пока не удавалось без риска переправлять это по назначению: здесь лежали груды запрещенных политических листовок и брошюр организации I.W.W.[7] и всех нелегальных революционных партий; здесь многие из тех, чьи приметы красовались на стенах и витринах для объявлений, проводили целые недели и даже месяцы, дожидаясь удобного момента для бегства. Сам дедушка не принадлежал ни к какой партии; в ранней молодости, работая в Чикаго, он примкнул к анархистам, встречался с Людвигом Лингом. Он и теперь еще был настроен анархистски; он не верил в массовое движение, для него существовал один единственный способ — вредить нынешнему обществу всеми возможными способами, подкапываться под него, взрывать его.
Большую часть дня дедушка проводил в одиночестве; обслуживала его племянница, она же поддерживала порядок в маленькой квартирке. Летом старик сидел у окна и смотрел вниз на крыши и тротуары, на зиму он придвигал свое кресло к большой изразцовой печке и с утра до вечера читал газеты. Он знал все, что делалось на всем свете, и мог в любую минуту стать премьером или министром иностранных дел и выполнять их обязанности разумнее и талантливее, чем те, которые занимают эти посты. От дяди, разбогатевшего на золотых приисках на Аляске, дедушка унаследовал небольшое состояние, которое при его более чем скромных потребностях обеспечивало ему беззаботную жизнь. Иногда и опекаемые им после удачного дела приносили ему подарки. Дедушка принимал их из педагогических соображений, как он уверял, ибо «для человека полезно подумать и о других».
Время от времени дедушка при посредстве какого- нибудь благотворительного комитета отправлялся в деревню. Он оплачивал комитету связанные с этим расходы, чтобы снять с своей совести то, что из-за него лишился отдыха какой-нибудь другой несчастный. Пастор и заведующая приютом отдыха всегда приходили в умиление от набожного благообразного старика и просили его приехать к ним и в будущем году, потому что его присутствие благотворно влияет на остальных.
* * *
У входных дверей Томми дал хорошо известный условный сигнал — два коротких звонка, два долгих и еще один короткий. Мэри Эльд, племянница старика, открыла дверь и провела его в комнату.
— Давненько я тебя не видал, мальчуган. Как живешь?
— Хорошо, — ответил Томми и сел на низенькую скамейку возле кресла.
— Як тебе за помощью, дедушка.
— В чем?
Томми рассказал ему о своей задаче и обо всех неудачах.
— Как зовут англичанина, который ищет старика?
— Брайан О’Кийф. Он сотрудник «Звезды Свободы». Старик удовлетворенно кивнул.
— И кто еще, кроме доктора Уорда, интересуется им?
— Джэк Бенсон.
— И этот надежный.
Дедушка подумал, почесал затылок и запыхтел своей короткой трубкой. Томми молчал, томясь ожиданием.
— Что бы ты сделал, Томми, если бы я тебе сказал: открой дверь шкафа, войди в тайник, там ты увидишь своего старика?
Томми подскочил, как на пружинах.
— Дедушка!..
Старик испытующе смотрел на мальчика.
ebooksa