– Как его звали? – спросила Аделин.
– Макс, – ответил доктор Холле. – Я часто навещал их, осматривал мальчика. Самый обычный ребенок, но магия так и била из него. У меня пломбы тряслись в зубах, когда я к нему подходил. Но знаете, это был очень милый, славный мальчик. Всегда забирался ко мне на колени и играл со слуховой трубкой. Иногда я приносил ему игрушки… Ему было три, когда Марьян уехала.
Аделин понимающе кивнула. Значит, Макс… Несмотря на то что он сделал, ей отчего-то стало жаль его. Сложись иначе, будь Аделин совсем немного другой – и это ей пришлось бы прятаться от мира в комнате, это она считалась бы мертвой и смотрела в окно, не имея права выйти и чувствуя оглушительный зов своей природы, который постепенно помрачил бы ее разум.
Несмотря на то что Макс Моро едва не убил ее, Аделин чувствовала, что между ними есть то далекое родство, которое соединяет каждую ведьму и каждого мага. На какое-то мгновение она увидела не жестокого безумца, который убивал ее подруг, а маленького мальчика в угрюмой комнате, который не мог из нее выйти.
Она понимала, почему доктор Холле хранил молчание. Его бы не погладили по головке за то, что он скрыл рождение могущественного мага. И, допустим, Альвен Беренгет и бровью не повел бы, отправив доктора за решетку лет на семь. Аделин вздохнула и сказала:
– Я никому не расскажу, можете быть уверены.
Доктор Холле благодарно кивнул и на миг сделался не лучшим врачом Инегена и окрестностей, а несчастным стариком, который нес слишком тяжелую ношу.
– Вы уверены, что убийца именно он? Сын Эдвина Моро? – негромко спросил доктор. Аделин кивнула.
– Да, уверены. А второй ребенок?
Народ постепенно стал расходиться от храма. Священник стоял рядом с бургомистром и Галеном Дасти, и Аделин видела, что он с трудом сдерживает слезы.
– Через два дня после похорон Моро я приехал к нему домой, – сказал доктор Холле. – С мальчиком все было в порядке. Он, кажется, даже не понял, что случилось с отцом. А Марьян… Марьян была беременна. Срок был маленький, когда она покинула Инеген, никто ни о чем не догадался. Вот вам и два сердца, Аделин.
Какое-то время они молчали, и потом Аделин смогла лишь повторить:
– Я никому не скажу.
– Жаль, что так вышло, – вздохнул доктор Холле. – Жаль, очень. Я вот сейчас даже задумался… А ведь если я тогда вызвал бы инквизицию и Макса убили, то все эти девушки были бы живы.
Глаза за стеклами очков влажно блеснули. Аделин всем сердцем хотела как-то утешить доктора, но слова не шли – она онемела и могла лишь сочувственно дотронуться до его руки.
– Нам не дано этого знать, доктор, – все-таки сумела сказать Аделин.
Доктор Холле кивнул.
– Должно быть, в этом и есть наше главное счастье.
Волка унесли в мусорную яму. Он был самым обыкновенным, и Бастиан, тщательно осмотрев его, не обнаружил никаких следов магии. Просто несчастное животное, которое убийца девушек поймал и выставил напоказ. Вытерев руки, Бастиан выбросил платок в урну и махнул офицеру Бруни, который смотрел на толпу, с аппетитом уплетая питу с начинкой.
– Срочно отправляйтесь в поместье Декар, – сказал Бастиан. – У меня есть подозрение, что наш приятель может там объявиться.