– Помню, конечно, – ответил полицмейстер и осторожно снял с крутого плеча супруги невидимую пылинку. – Ты же сама мне его подарила, Этиль.
Бастиан стоял по правую руку священника: в белой рубашке и черном сюртуке, с маленьким орденом на груди, он казался торжественным, незнакомым и – Аделин так удивилась этому! – почти испуганным. Его шрамы побелели, став почти незаметными.
Аделин могла лишь поражаться. Несколько дней назад она увидела этого человека в водном зеркале и содрогнулась от его уродства – и вот теперь он стоит в ее гостиной, и она, Аделин, сейчас станет его женой.
«Удивительно, – подумала Аделин. – Когда все это закончится, я попробую написать об этом книгу».
В гостиной зазвучала торжественная музыка – приглашенный предусмотрительной Медведихой маленький оркестр, который расположился в стороне, заиграл свадебный гимн, и Аделин показалось, что струна ее души тоже звучит – глубоко, возвышенно, всем своим существом. Бастиан смотрел на нее, не отрывая глаз, и Аделин поняла, что сейчас он думал о том же, что и она.
О том, что мог бы провести всю жизнь в одиночестве – закрытым от мира, скованным своей сутью.
О том, что несколько дней назад входил в этот дом для допроса, еще не зная, что совсем скоро станет мужем его хозяйки.
О том, что все изменилось навсегда.
Медведиха снова всхлипнула от нахлынувших чувств; господин Арно смотрел по-отечески. За все то время, что он пытался свести Аделин со своим младшим сыном, полицмейстер привык к ней и стал считать почти родной. Уве казался спокойным, но Аделин понимала, что он с трудом сдерживает волнение.
Уве был встревожен, но его тревога была радостной.
Аделин подошла к Бастиану – он взял ее за руку и вдвоем они сделали шаг к священнику. Медведиха бесшумно приблизилась к ним и умелыми ловкими движениями обвила запястья Бастиана и Аделин красной шелковой лентой в знак того, что скоро они соединятся навеки.
– Возлюбленные чада мои! – Откровенно говоря, священник недолюбливал Аделин, хотя она и была исключительно законопослушной ведьмой, но сейчас он смотрел вполне дружелюбно. – Мы собрались здесь сегодня перед лицом Господа нашего, чтобы сочетать законными узами брака этого мужчину и эту женщину. Опуститесь на колени!
Бастиан и Аделин послушно опустились на колени, и священник вынул белую шелестящую харпу – полосу ткани с вышитыми на ней золотом строками Писания – и накрыл ею жениха и невесту. Стало очень тихо; Аделин сжала руку Бастиана.
– Волнуешься? – спросил он едва слышно. Аделин кивнула, и Бастиан произнес: – Ты очень красивая, Аделин. Удивительно красивая.
– И я спрашиваю тебя, Бастиан из дома Беренгетов, – прозвучал над ними голос священника, – готов ли ты взять в жены Аделин из дома Декар, любить ее, заботиться о ней и хранить ей верность, пока Господь не призовет одного из вас?
Бастиан улыбнулся и четко, словно рапортуя начальству, произнес:
– Да, я готов.
Откуда-то издалека донеслось всхлипывание Медведихи. Музыка плыла и плыла, запах цветов был свежим и сладким, и Аделин чувствовала, как восторг наполняет ее, словно пузырьки шипучего.
– Тогда я спрашиваю тебя, Аделин из дома Декар, – продолжал священник, – готова ли ты взять в мужья Бастиана из дома Беренгетов, любить его, заботиться о нем и хранить ему верность, пока Господь не призовет одного из вас?
– Да, – выдохнула Аделин. – Да, я готова.