Противостояние

Она снова перебила его:

– Мы никуда не поедем. Ты должен мне довериться.

С этими словами она повернулась и направилась к одной из витрин. Распахнув обе стеклянные створки, она на мгновение закрыла глаза, впитывая полившийся изнутри книжный дух. Даже спустя десятки лет она не потеряла к нему интереса. Констанция Химмель, эта капризная, властная, эксцентричная особа, будучи библиоманткой до мозга костей, старела, подобно книге: её кожа становилась не морщинистой, а пожелтевшей, как страницы древнего фолианта. И хотя время запечатлело в её внешности свои следы, внутренний мир библиомантки остался нетронутым, как тексты заученных классиков, которых она так любила.

Констанция протянула руку к корешкам, провела по ним кончиками пальцев и извлекла наконец восьмой том энциклопедии азиатских трав. Джеймс слыхал о потайных дверях, открывавшихся подобным способом, но ещё никогда не видел ни одной своими собственными глазами.

Белый тлеющий огонёк замерцал между страницами книги и заструился спиралью между пальцами баронессы, узнавая её руку и сокровенные знаки. Послышался щелчок – и между этой и следующей витриной сдвинулась деревянная обшивка стены. За ней царила тьма. Баронесса сунула книгу обратно и закрыла стеклянные дверцы.

В глубине дома послышался яростный крик.

– Поспешим! – воскликнула она и поднажала на деревянную облицовку.

Спрятанные в стене шарниры даже не скрипнули, словно этим переходом пользовались регулярно.

– А что с теми двумя? – спросил Джеймс. – Они об этой лазейке не знают?

– Нет.

Ему было страшно спускаться в длинные подвальные лабиринты замка: в них было полно тупиков и узких проходов-ловушек. Но в то же время он не хотел, чтобы баронесса вступила в открытый поединок с внуками. Иногда Джеймс думал, что ненавидит старуху – за свой плен, за её строгость и высокомерие, – но теперь он ощущал ответственность за неё, и это его удивляло.

– А что с вашей сердечной книгой? – спросил он.

При себе баронесса держала её не всегда, поскольку дом покидала редко. Книга чаще всего лежала на её ночном столике – неприметный томик стихов забытого поэта. Она утверждала, что по-прежнему в состоянии расщепить страничное сердце, но Джеймс сомневался, что ей когда-нибудь удастся расшифровать его тайные мысли.

Её взгляд затуманился.

– Видно, придётся мне обойтись без неё.

– Я могу за ней сбегать.

– В этом нет необходимости.

– Правда, я могу…

Констанция перебила его со вздохом:

– Этот томик там, наверху, моей сердечной книгой никогда не был – всё только для отвода глаз моих горе-родственничков. Иначе разве я оставила бы его у всех на виду?