Противостояние

Ему пришлось призадуматься, и он перевёл взор с неё на каменную голову Виборады:

– Идёт, – в конце концов произнёс он, загрёб руку Фурии своей лапой и обстоятельно потряс. – Так мы и поступим.

– Спасибо, Пасьянс.

– А теперь хочешь взглянуть на мои рубцы? У меня есть ещё татуировка: «Молли».

– Позже. Сначала голова и Замза.

Пасьянс отсалютовал, поднял с земли голову Виборады, словно это был пенопластовый шарик, и направился к крыше.

Глава третья

Пип плёлся вниз по коридору, в то время как за ним семимильными шагами шагал великан.

– Ты уже знаком с За́мзой?

– Только по слухам, – ответил Пасьянс.

– Его прозвали вредителем-меланхоликом, потому что он всегда в печали и бо́льшую часть времени лежит на спине. Жук на спине – это всегда грустно.

Несколько месяцев назад кто-то взялся истолковать Пипу слово «меланхолик», поскольку Пип был ещё совсем ребёнком. Но в силу своей начитанности он знал множество слов, и если какое-нибудь не понимал, то объяснял его себе сам, из контекста. Это было всё равно что пытаться определить цвет леденцов по вкусу. Если перепробовать много конфет, то приобретёшь в этом очевидную сноровку.

– В народе считают, что он похож на большого таракана.

Пасьянс поскрёб затылок:

– А он умеет говорить?

Пип остановился.

– А в твоей книге насекомые разговаривали? – Он думал о книгах, полных говорящих животных, которые ему приходилось проглатывать раньше, но не мог припомнить ни одной, где когда-либо встречался такой парень, как Пасьянс.

– Не-а, – протянул великан и хитренько усмехнулся. – Насекомых мы варили. На войне, когда у нас кончилась еда. Суп из муравьёв очень даже ничего.

Пип встал как вкопанный:

– Замзу в суп нельзя!