Книга крови

– Фавн спокойно может прожить триста лет! Я сомневаюсь, что мой облик в семьдесят лет будет сильно отличаться от того, как я выгляжу сейчас. Ну, может быть, отращу пузцо – на хорошем вине, которое мы обнаружили в погребе, и приличной закуске. Скорее всего, рога вырастут длиннее, чем сейчас. И пожалуй, всё. Триста лет! – Глаза фавна зажглись красным огнём, как будто в их глубине появился источник света. – И я публично заявляю, что до тех пор собираюсь учинить массу беспорядков, опустошить множество бочонков вина и лишить сна порядочное количество очаровательных барышень!

Его козлиный смех был заразителен. Джим не мог не рассмеяться за компанию с Кассиопеусом, хотя вообще-то веселиться ему совсем не хотелось. Однако болтовня фавна была способна хотя бы ненадолго отвлечь его от беспокойства за Фурию, Кэт и Финниана.

С тех пор как Кэт и Финниана схватили, в резиденции велись горячие споры о том, не лучше ли уйти отсюда. Некоторые предлагали вместе поискать новое убежище, другие хотели вообще распустить группу Сопротивления и поодиночке разойтись кто куда. Количество желающих остаться и подождать уменьшалось с каждым часом. Если пропавшие без вести не обнаружатся в ближайшее время, экслибров будет сложно удержать. Они потеряли своих предводителей Пака и Ариэля, теперь с ними нет Фурии, Кэт и Финниана. И от Изиды и Дункана не было вестей.

В настоящее время Корнелиус Кирисс, бывший бургомистр Либрополиса, делал всё возможное для того, чтобы поддерживать хотя бы относительный порядок в резиденции. Корнелиус занимался текущими проблемами, давал советы, утешал и ободрял окружающих. Он прекрасно ладил с приёмным отцом Изиды Целестином, так же хорошо общался с Пипом и не стеснялся открыто говорить о временах своего бургомистерства, когда был марионеткой Академии в Либрополисе. Кое-кто всё ещё не доверял ему, но даже среди тех, кто стремился покинуть резиденцию, многие уважали Кирисса за его мудрость, опыт и приветливость.

Джим беспокоился за Пасьянса, который горько укорял себя за то, что покинул Кэт и Финниана. Отвлечь экслибра постоянно пытался и Пип: этот хрупкий мальчик удивительно стойко справлялся с собственными потерями, демонстрируя внутреннюю силу, за которую его уважали даже взрослые. Джим как мог старался объяснить ему, что даже такой закалённый в боях солдат конфедерации, как он, не смог бы один справиться с агентами Академии. Пасьянса никто ни в чём не обвинял. Однако его невозможно было переубедить, и, будь на то его воля, он бы в одиночку, пешком, захватив только свои револьверы, отправился в Унику освобождать Кэт и Финниана. Нассандра проводила с экслибром каждую минуту своей человеческой ипостаси, но даже каллиста не могла разуверить его в том, что он в состоянии помочь друзьям.

Джим поставил пакет на ковёр в холле, Кассиопеус опустил рядом с ним очередной ящик.

– Всё, это последние, – сказал фавн. – Самое время пропустить глоточек винца. Пошли со мной в погреб?

– Нет, спасибо.

– Ты глупый человек, не ценящий радостей!

– Я несколько месяцев плавал с пиратами, основным средством пропитания которых был ром. И куда это меня привело?

Они снова вышли наружу.

– Ты мог попасть в куда более гадкое место, чем замок Химмелей или здешняя резиденция.

– Я не имею в виду резиденцию, – объяснил Джим. – Но мы ведём войну, которую мы априори[10] не в состоянии выиграть, ведь она уносит слишком много жизней. Это, – он указал на свежевыкрашенный фасад поместья и заросший парк, – возможно, выглядит успокаивающе, но на самом деле мы терпим поражение за поражением. Сопротивление подавлено, и пришло наконец время заявить об этом вслух.

– Возможно, – возразил фавн, пожав плечами, – но лучше уж умереть здесь, возле великолепных винных погребов, чем на твоём дурацком острове с унылыми пиратами и песком в заднице…

– Можно мне ещё кое-что тебе рассказать? – перебил его Джим.

– Конечно, друг мой. – На своих козлиных копытцах Кассиопеус легко сбежал по ступенькам и кивнул в сторону парка: – Давай отдохнём, пока кому-нибудь не пришло в голову, что нужно срочно перекрыть крышу или разморозить ледник.

Они обогнули резиденцию и издалека увидели Пасьянса вместе с Нассандрой, сидевших на развалинах римских стен в южной части парка. С ними был Пип.

Джим и Кассиопеус помахали им рукой и свернули в другую сторону, направившись к разрушенной часовне и кладбищу семейства Ферфакс. У фавна была странная привычка семенить перед своим собеседником задом наперёд, ухитряясь ни разу при этом не споткнуться. Сначала это сбивало Джима с толку, но потом он привык к странностям козлоногого экслибра.

– Когда я выпал из моей книги, – продолжал Джим, – я как раз дошёл до момента, когда я не мог понять, кто были мои истинные друзья и союзники.

Фавн безмолвно смерил его своими горящими глазами.