Память, что зовется империей

– Времени нет, – повторила Пять Агат, и тут до Махит дошло: Двенадцать Азалия в разливающейся луже крови. Двенадцать Азалия, ее друг. Друг Три Саргасс.

Грудь сдавило, внутри все горело, будто это в нее попали; будто это она пуля, готовая разорваться на осколки.

– Да мне насрать на время, – сказала Три Саргасс.

– И я не знаю, сколько еще в министерстве незаконного огнестрельного оружия, – бросила Пять Агат – Махит с трудом узнавала в этой женщине тихую и расторопную адъютантку из офиса Девятнадцать Тесло. – И сколько сторонников Тридцать Шпорника еще поджидают, когда смогут с радостью кого-нибудь подстрелить, – зараза, как же болит долбаное плечо, и жаль вашего друга – но еще больше жаль Двадцать Два Графита, сраные звезды, как же его жалко – но вы сами просили о помощи – эти проклятые стихи уже на улицах распевают – так заберем вас отсюда, как вы и хотели.

– Распевают? – беспомощно переспросила Махит.

– Те, кто не орет во все горло «ЗА ОДИН МОЛНИЮ», да, – сказала Пять Агат и двинулась по площади.

Махит взяла Три Саргасс за руку. Ее ладонь была скользкая и липкая от пота. Они последовали за Пять Агат. Та шла на крейсерской скорости, задрав плечо, даже не пытаясь закрыть кровотечение. Погони не наблюдалось – возможно, Шесть Вертолет умирал на полу рядом с Двенадцать Азалией, и, твою же мать, об этом было больно даже думать, Двенадцать Азалия не заслужил такого, – чтобы отвлечься, Махит пыталась определить, куда они идут. Ей казалось, она знает дорогу к офису Девятнадцать Тесло, но при свете дня все выглядело другим, а в последний раз она приезжала в машине Солнечных.

Небо снова стало невозможно синим. Бескрайнее, ограниченное лишь расплывчатыми каньонами зданий на горизонте. Так и казалось, что Махит вот-вот сорвется с планеты. Она сжала руку Три Саргасс. Никакой реакции.

Повернув за угол от центральной площади Дворца-Восток к череде зданий, где, предполагала Махит, может быть офис Девятнадцать Тесло – проблеск розоватого мрамора, вон куда они наверняка направлялись, – они чуть не налетели на взвод Солнечных. Те явились как затмение: резко, перекрыв свет, двадцать безлицых человек в золотых шлемах.

– Стоять на месте, – сказал один. Она не поняла какой. У всех был одинаковый голос. Пять Агат замерла. Пыталась отдышаться.

– Вы ранены, – сказал другой Солнечный, ближе, судя по громкости голоса. – Находиться на улице опасно; император ввел для граждан комендантский час. Вы хотите в больницу?

– Я… – начала Пять Агат. – Я хочу вернуться домой – я работаю на эзуазуаката Девятнадцать Тесло…

– Находиться на улицах категорически запрещено, – сказал третий Солнечный.

– Комендантский час приказано вменять любыми методами, какие мы сочтем нужными, – добавил четвертый – и все двадцать Солнечных двинулись на них вместе, как роботы.

«Что страшнее, угроза человека или государства?»

А потом: «Как перехитрить алгоритм?»

Она выступила вперед. Вклинилась дрожащим голосом:

– В нас стреляли. – Она сделала ставку на истерику – и положилась на знания Искандра, чтобы речь звучала тейкскалаанской, без акцента. Пусть всего на один этот миг она не будет очевидной варваркой. – Мы были в министерстве информации – его захватили сумасшедшие – мы – это ужасно, моего друга, кажется, убили…

Три Саргасс, как по команде, разрыдалась. Махит слезы показались неподдельными. Наверняка и были неподдельными – просто сдерживались, пока не смогли принести пользу.

Ближайший к ним Солнечный снова заговорил, уже мягче.