Память, что зовется империей

В это время помощник вернулся с тремя стаканами темно-медного напитка и одним – воды, и Махит еще никогда в жизни так не радовалась алкоголю. Она взяла с подноса ближайший стакан. Если взболтать, напиток лип к стенкам – вязкий маслянистый перелив.

– Прошу, Три Саргасс, скажи, что это на вкус не как фиалки.

Три Саргасс хлебала воду, как после многочасового обезвоживания – так и было, осознала Махит, из-за слез и бега, – отставила стакан, оценивающе взглянула на бренди и иронично ответила:

– Если я правильно понимаю, это на вкус как огонь, кровь и земля, вскопанная после грозы, – пытаетесь нас споить, ваше превосходительство? Гарантирую, мне сейчас много не понадобится.

– Я хотела, – сказала эзуазуакат, – проявить вежливость. – Она подняла бокал в небольшом безмолвном тосте. – Пейте.

Махит выпила. «За то, чтобы пережить следующие двенадцать часов», – подумала она, пока жидкость скользнула по горлу, яркая, горячая и насыщенная; плазменный огонь и горящий дерн. Необычный петрикор. «За то, чтобы станция Лсел осталась станцией Лсел».

<За нас, – прошептал Искандр где-то, где она его почти не чувствовала. Скорее поднявшееся чувство, чем голос. – И за цивилизацию, если она останется>.

Махит опустила стакан. Все тело согрелось. Это сойдет в качестве замены смелости.

– Ладно, ваше превосходительство. Я расскажу. Но сперва я была бы очень признательна, если вы объясните, почему сохранили жизнь мне, но не моему предшественнику. Мне нужно решить, доверять ли вам потому, что я должна – а я вам доверяю, но только за отсутствием других вариантов, – или доверять вам потому, что хочу.

– Кто из вас сейчас спрашивает? – поинтересовалась Девятнадцать Тесло. Свой бренди она выпила как шот, залпом.

– Это плохой вопрос, Девятнадцать Тесло. Я спрашиваю, – далее Махит не уточняла.

Та вздохнула. Сложила руки на коленях – темные на фоне белоснежного костюма.

– Две причины, – начала она. – Первая: ты – была – не Искандр Агавн. И не хотела того же, чего хотел и он; а хотел он вручить Шесть Пути, как я понимаю после множества расспросов, исследований и размышлений, машину бессмертия – машину, которая посадит моего друга, моего повелителя, моего императора в тело ребенка, сделает из него что-то… даже и нечеловеческое и может нанести ему необратимый ущерб. Может нанести необратимый ущерб всем нам, когда этот ребенок воссядет на троне солнечных копий.

Махит кивнула.

– Я прибыла не для того, чтобы променять имаго-аппарат за свободу своей станции, нет. – Они поменялись ролями; довольно неожиданно Махит поняла, что это она ведет допрос. Что это вообще допрос. Или переговоры.

<Одно сродни другому>.

– Какова вторая причина? – продолжала Махит.

– Я не могла сделать это дважды, – сказала Девятнадцать Тесло. – Не могла – видеть это дважды. Я не брезгливый человек, посол, я лично возглавляла немало завоеваний планет. Но ты стала моим другом достаточно – даже если не была достаточно Искандром, чтобы хотеть того же самого. А еще ты ничем не заслужила смерти. Тем более такой болезненной.

Махит показалось, что ее раскрыли, препарировали, все нервы – гиперчувствительны к воздуху, как на хирургическом столе Пять Портик, хотя исповедовалась вовсе не она.

– Кто прислал мне цветок? – спросила она. Отстраненно отметила, как Три Саргасс положила ей на спину руку; дружеское присутствие.