Память, что зовется империей

– Это подарок, – сказала Девятнадцать Тесло, – от дома собрата-эзуазуаката Тридцать Шпорника моему дому. Разумеется, что с подарком делать, решать было мне.

А значит – а значит, сперва Девятнадцать Тесло решила, что Махит должна умереть, и наблюдала, как та чуть не вдохнула яд того цветка, а затем, не сходя с места, передумала. А значит, Тридцать Шпорник предлагал Девятнадцать Тесло избавиться от нового лселского посла, как она уже позволила избавиться от прежнего.

Тридцать Шпорник не желал смерти Искандру; то был Десять Перл – и, возможно, Девятнадцать Тесло. Тридцать Шпорника Искандр не заботил. Он желал смерти Махит и считал, что Девятнадцать Тесло, раз посодействовавшая расправе над лселским послом, повторит это вновь.

Он решил, что Махит слишком опасна – или решил, что слишком опасен любой, кто может передать Шесть Пути имаго-аппарат. Имаго-аппарат, особенно в воображении тейкскалаанцев, – это машина бессмертия, а значит, Шесть Путь будет на троне вечно. Если Шесть Путь останется императором, Тридцать Шпорник никогда не сможет воспользоваться политическими волнениями, чтобы разрушить триумвират преемников и завладеть троном единолично – вот что он делает, как иначе истолковать его захват Информации. Не важно, что какой-то выскочка-яотлек пытается объявить себя через аккламацию истинным правителем, благословленным звездами. Момент, который нужен Тридцать Шпорнику, уйдет, если у Шесть Пути появится доступ к имаго-аппарату.

Внезапно ее поразило, что они вообще выбрались из министерства информации, и этот хрупкий успех целиком объясняла тем, что Шесть Вертолет был слишком опьянен властью и не спросил у начальника, что делать дальше.

– Последний вопрос, – сказала Махит, – и мы продолжим. Кому в правительстве его сиятельства известно, что вы позволили убить Искандра?

Девятнадцать Тесло улыбнулась в лселском стиле, но слабо; изогнувшийся уголок рта, который Махит хотелось отразить в стиле Искандра. (Как же они друг другу нравились. Эндокринная реакция включалась даже после признания в убийстве.)

– Всем, кто что-то из себя представляет, – сказала Девятнадцать Тесло. – Включая его сиятельство; думаю, он все еще очень на меня злится, хотя и понимает причины. Он всегда понимает, почему я что-то делаю.

Махит вспомнила горячечный сон об Искандре и Девятнадцать Тесло в постели: Искандр говорил: «Я его люблю, не должен, но люблю», – а эзуазуакат отвечала: «Я тоже».

«Я тоже, – а потом: „Надеюсь, все еще смогу любить, когда он уже не будет собой“». Этой опасности больше нет. Его сиятельство останется собой. Больше на Тейкскалаане нет имаго-аппаратов, не считая того, что в черепе Махит – и того, что она отдала медику-антиимперцу.

Все это она обдумает позже. Это уже вне ее сил.

Три Саргасс таращилась на эзуазуаката так, словно у той выросла вторая голова или еще одна пара рук.

– Я в ужасе от вас, ваше превосходительство, – сказала она, применив то слово «ужас», что в поэзии еще несло значение «благоговение». Слово для мерзостей или божественных чудес. Или императоров – которые во многом, полагала Махит, и то и другое.

– Опасности близкого знакомства, – горестно ответила Девятнадцать Тесло. Заглянула в стакан бренди, словно хотела выпить пустой воздух. На миг закрыла глаза. Веки посерели от слабых узоров заметных вен. – Итак. Довольно. Говори, что хочешь передать моему императору.

Махит сформулировала мысль перед тем, как ее озвучить: пыталась высказать просто и прямо, без притворства и экивоков. Факты. (А политика настанет после фактов; выродится из фактов, как обычно и бывает с политикой.)

– Лселский советник по шахтерам послал мне – под несколькими слоями защиты – координаты растущей, угрожающей и вредной активности инопланетян – то есть активности, предшествующей завоеванию – как в нашем квадранте космоса, так и в двух других. Эти инопланетяне нам неизвестны, и мы не смогли установить с ними связь. Они враждебны. В значительной опасности как мы на станции Лсел, так и вы во всем обширном звездном просторе Тейкскалаана.

Девятнадцать Тесло пощелкала зубами и с интересом хмыкнула.

– И почему лселский советник по шахтерам хотел донести до тебя эти данные? – спросила она.

– Полагаю, – аккуратно ответила Махит, – что Дарц Тарац предпочитает видеть в лселском космосе своего зверя – империю, с которой мы поколениями вели переговоры, – а не стихию вне нашего контроля.

– Это причина, почему он хочет, чтобы ты рассказала нам, – заметила Девятнадцать Тесло. – Я спрашиваю, почему он сказал тебе.