Когда Шесть Путь улыбнулся, то так, словно улыбку ему показал выходец со Лсела: сморщенные щеки оттянулись, обнажились зубы. Выученное выражение, но шокирующе знакомое, даже после всего четырех дней в окружении одних лишь тейкскалаанских лиц.
– Ты, – объявил император, – такая же скользкая, как Искандр.
Махит пожала плечами, выразительно. Спросила себя, реагируют ли немногочисленные солнечные лампы поблизости и на ее движение.
Он придвинулся. Свет вокруг него, проливавшийся на ее лодыжки и колени, был теплым – будто горячка императора
– Так просто нельзя, Махит, – сказал он. – Философия и политика – это не вещь в себе, они многогранны, стихийны. Что верно для Тейкскалаана со Лселом, в то же время неверно для Тейкскалаана с другим соседним государством или для Тейкскалаана в его рафинированном виде здесь, в Городе. У империи множество лиц.
– Что именно нельзя?
– Просить нас делать исключения. Искандр пытался. И пытался очень умело.
– Но тогда же вы согласились, – возразила Махит.
– Согласился, – сказал Шесть Путь. – И если ты заплатишь обещанное, то и тебе я скажу то же самое.
Махит требовалось, чтобы он произнес это вслух. Чтобы убедиться; чтобы вырваться из бесконечного порочного круга гаданий.
– Что
– Чертежи к имаго-аппаратам Лсела, – сказал император с легкостью, будто они обсуждали стоимость электроэнергии, – и несколько готовых для немедленного применения. В обмен на что я гарантировал суверенитет станции Лсел, доколе моя династия правит империей. Мне казалось, с его стороны это довольно мудрое предложение.
Так и было. «Доколе его династия правит империей». Череда имаго-императоров и есть одна единая династия, – один человек в нескончаемых ипостасях, если Шесть Путь действительно думал, будто процесс имаго является
«Искандр, – подумала Махит, потянулась вглубь себя, – как же ты наверняка был доволен, когда составил эти условия».
– Возможно, – продолжал Шесть Путь, – ты будешь не прочь добавить к сделке парочку лселских психотерапевтов. Подозреваю, их вклад в нашу теорию разума может быть весьма интересен.
Сколько же еще лселского он хочет
Не будь он императором, она бы рассмеялась и спросила, что именно входит в тейкскалаанскую теорию разума. «Насколько широко понятие „вы“?»
Но он был императором – и в речи, и по сути – и во всех четырнадцати поколениях лселских имаго-линий видел только то, что можно поставить
Империя, мир. Одно слово; выигрывает одно – выигрывает и другое.
Она слишком долго отмалчивается. Голову забивали траектории военных транспортников – стучались о ее ярость, о внезапные уныние и загнанность. О тошнотворный пульс боли в раненой руке, вторящий ритму сердца.