— Запрещено стрелять. Обходятся дубинками и цепями.
— Понятно. — Пэт холодно прищурилась, обдумывая услышанное. — Чем еще занимаются вагоны?
— Если достаточно сил, могут обеспечивать защиту лавочникам в каком-нибудь районе, по договоренности с местной канторой, разумеется. Торговля наркотиками. Сутенерство. Иногда терроризм, но очень редко. СБА не любит террористов и распространителей «синдина», все знают, что если вычислят — убьют, поэтому стараются не рисковать.
— Давай вернемся к свамперам, — предложила Пэт. — Чем они занимаются?
— Вагон молодой, и свамперы пока не определились. Пример корсаров научил Карбида осторожности, поэтому он выжидает. Держится за маленькую мастерскую, официальным владельцем которой считается Рустам Лакри.
— Рус?
— Совершенно верно. Один раз вагон принял участие в командных гонках, но проиграл, потерял двух парней и пока не выражает желания повторить опыт. — Кирилл задумчиво повертел в руке четки. — Если Карбид не найдет для байкеров стабильного источника дохода, вагон распадется. Очень скоро ему придется сделать выбор.
— Но пока они не определились, — задумчиво повторила Пэт.
«Введенный на границе Аравии и Кришны режим ограниченного перемещения не изменил обстановку: сегодня ночью, как и предсказывали эксперты, столкновения продолжились. Наш храбрый корреспондент Михаил Засолов…»
Изображения пылающих улиц передавались практически по всем каналам новостей. Но пока — без особой истерики. Сожженные мобили, разбитые витрины, толпы недовольных — все это не было обыденностью, но происходило достаточно часто. Люди понимали, что Аравия на грани, однако продолжали надеяться на СБА, знали, что в преддверии карнавала уличные войны Кауфману не нужны. Крупные планы техники, подтянутой к нагретым территориям, появлялись на экранах едва ли не чаще кадров с горящими мобилями и должны были, по замыслу пропагандистов, успокаивающе подействовать на толпу. Но непосредственно в Аравию патрули СБА не заходили. Кауфман не хотел будоражить и без того возбужденных людей, не желал давать лишний повод для ярости и приказал ограничиться демонстрацией силы. Расчет строился на том, что бунтовщики, осознав, что блокированы на территории, потеряют самое главное — чувство врага. Беспорядки в собственном доме никому не нужны, и те, кто обладает в Аравии реальной силой и авторитетом, приложат максимум усилий для успокоения соплеменников. Ночь, может быть, следующий день, и конфликт потухнет.
Ярость, злоба слишком сильные эмоции, чтобы владеть человеком долго.
Они уходят.
Если их не подпитывать.
— Блин, как же здесь воняет!
Запах резкий, неприятный. Словно прокисший растворитель смешали с экскрементами. Плохой запах. Режущий глаза, глотку.
— Не ори!
— А кто нас услышит?
— Я сказал: не ори.
Дрон, один из парней Карбида, недовольно кивнул и продолжил делиться впечатлениями шепотом:
— Все равно воняет.