«Ему на самом деле безразлично?»
Часа через три торговцы начнут забирать с фабрики продукцию. Изменившая форму масса потечет в рестораны, кафе и уличные лотки. Рус представил людей, жующих бутерброд, и прошептал:
— Дерьмо.
— Меня тоже чуть не вырвало, — откликнулся Карбид.
«Тебе тоже безразлично?»
Но Карбиду не безразлично. Карбид дергается. Рус слишком хорошо его знает, чтобы понять, что скрывается за напускной удалью. Нервничает. И не выпускает из рук зеленый шарик в целлофановой обертке.
— Дерьмо — это то, что мы делаем, — пояснил Рус, не сводя глаз с зеленого мячика.
— Тебе не по хрену эти уроды из Аравии?
— Мне не по хрену то, что мы делаем. Я чувствую, что сам урод.
— Тогда чувствуй себя богатым уродом, — отрезал Карбид. — Ты ведь знаешь, сколько нам заплатили?
— Знаю.
— Вот и закрой варежку.
Карбиду нужны деньги, и он готов кинуть зеленый мячик туда, куда велел хмырь из «Ускорителя». Альфред? Черта с два он Альфред! Хмырь хочет потравить арабов, а Карбиду нужны деньги.
— Дерьмо, — повторил Рус.
Он сам не понимал, что здесь делает. Он сопротивлялся до последнего. Уговаривал, убеждал, требовал. Но натыкался на непонимающие взгляды.
Деньги.
Лакри переругался со всеми, а потом пошел на фабрику.
«Потому, что мы друзья?»
Или потому, что не верил, не мог поверить, что они это сделают.
Усилия Кимуры наконец принесли плоды: люк самого первого и самого большого бака, фактически цистерны, открылся. Карбид торопливо взобрался по металлическим скобам лестницы и бросил в бак зеленый мячик. Но почему-то задержался наверху, замер, а через мгновение донеслись характерные звуки — Рус понял, что Карбида вырвало.