Сентябрь

Мужик решительным жестом натянул берет на лоб.

- Ну да, разные… Дезертиры… И такие, вот оно…

Он понятия не имеет, с кем имеет дело, понял военный. Увидал форму и знаки отличия. И вот теперь не знает, а не вляпался ли он во что-то такое, из чего уже не выберется.

Краем глаза он отметил вспышку недоверчивого взгляда. Чтоб его…

- Послушайте-ка, хозяин, - начал солдат. – Я хочу всего лишь переночевать, завтра утром уйду. Сам я возвращаюсь домой, война закончилась…

Полной правдой это не было. Конечно, война закончилась. Вот только дома у него не было еще до того, как он отправился на эту войну. Сейчас же он лишь беспомощно покачал головой, так как ничего больше выдавить из себя не мог.

О чудо, это как раз и убедило недоверчивого селянина. Где-то в глубине замороченного само­гоном разума блеснуло понимание. И даже что-то вроде сочувствия.

Заросший щетиной мужик уже знал, что перед ним стоит не дезертир или посланец скрываю­щейся в лесу банды мародеров. Снова он почесал голову, на сей раз сдвинув берет на ухо.

- Ну, оно ничего… - озабоченно буркнул он.

На лице, укрытом в густеющей темноте, поблескивали лишь белки с кровавыми жилками.

- Ничего… - добавил он через минуту, нерешительно переступая с ноги на ногу. – Пошли, что ли, ждут нас…

Резервист попытался взять себя в руки. Неважно, подумал он. Явно какие-то недобитки; поду­мали, что в куче безопаснее, по крайней мере – свободнее. Переночует, а утром отправится дальше. Если станет изображать из себя старого пердуна, те не станут настаивать, чтобы он к ним присоеди­нился. Эта мысль его чуточку развеселила. Говоря по правде, ему не надо даже и при­творяться.

Мужик же его усмешку воспринял совершенно наоборот.

- Оно видите, пан капитан! Хуже нет, как на свояков попасть.

Солдат, соглашаясь, покачал головой, направляясь в сторону темневших неподалеку до­мов. Ему не хотелось ссориться.

Только то была не маленькая группка разгромленных фронтовиков, равно как и не банда ма­родеров, которые, пользуясь валявшимся в каждой канаве оружием, решили позаботиться о соб­ственных интересах.

Когда они перебрались через следующее ограждение из ржавой колючей проволоки, двор вы­глядел вымершим. Их не приветствовал собачий лай; из пустой дыры будки свисала лишь цепь. Де­ревенские дворняги тоже пали жертвами войны. Патрули охотно стреляли в шастающих по дво­рам собак. Враги опасались эпидемии, слишком много тел лежало под тонким слоем земли на по­лях и в лесах. Или вообще не захороненных. Свою лепту вносили и крестьяне, чтобы собачий лай не выда­вал жилых дворов.

Окна низкой халупы из бревен "в сруб" были темны. Только лишь когда капитан напряг зре­ние, то заметил в одном из них слабый багровый отблеск жара, бьющего из-под кухонной плиты.

Когда они находились уже на средине двора, скрипнула дверь.

- Стой, кто идет? – прозвучало из темных сеней, подкрепленное четко слышимым в вечер­ней тишине передергиванием затвора.