Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

– Фэн, там внизу один чертов журналист, с которым мне не хочется встречаться.

Бармен тут же поднял часть стойки, перегораживавшей проход.

– Рад услужить, тайбань, – улыбнулся он, нисколько не поверив в эту отговорку.

Посетители часто пользовались служебным выходом, расположенным за баром. Женщин в бар не допускали, поэтому обыкновенно клиенты таким образом старались избежать нежелательной встречи с дамой. «Ну и с какой, интересно, шлюхой не хочется встречаться тайбаню?» – вопрошал он себя, глядя, как тот поспешил к выходу, оставив щедрые чаевые.

Выйдя в переулок, Данросс завернул за угол и сел в такси, скорчившись на заднем сиденье.

– В Абердин, – бросил он водителю, объяснив по-кантонски, куда именно.

– Айийя, домчимся стрелой, тайбань, – тут же заявил тот, довольный, что узнал Данросса. – Можно спросить, что нас ждет в субботу? Будет дождь или нет?

– Не будет дождя, клянусь всеми богами.

– И-и-и, а кто победит в пятом?

– Этого мне не шепнули на ушко ни боги, ни гнусные Великие Тигры, которые подкупают жокеев или пичкают стимуляторами лошадок, чтобы надуть честных людей и не дать им разбогатеть. Однако Ноубл Стар будет стараться.

– Все эти блудодеи будут стараться, – угрюмо проворчал водитель, – но кого выбрали боги и Великий Тигр ипподрома Хэппи-Вэлли? Как насчет Пайлот Фиша?

– Этот жеребец хорош.

– А Баттерскотч Лэсс? Нужно ведь, чтобы банкиру Квану повезло.

– Да. Лэсс тоже хороша.

– Рынок будет еще падать, тайбань?

– Да, но в пятницу покупай акции Благородного Дома без четверти три.

– По какой цене?

– Подумай своей головой, Почтенный Брат. Я что тебе, Старый Слепец Дун?

Тесно прижавшись и ощущая друг друга всем телом, Орланда и Линк Бартлетт танцевали в полутьме ночного клуба. Чувственная музыка в исполнении филиппинского оркестра звучала негромко, ритм завораживал, а посередине большого роскошного зала, сплошь в зеркалах, выделялся островок света. Возле ниш, в которых прятались низкие столики и глубокие шезлонги, многочисленными светлячками мелькали карандаши-фонарики официантов во фраках. Множество одетых в красочные вечерние платья девиц сидели стайками и щебетали или смотрели на немногочисленные танцующие пары. По одной или по двое они то и дело подсаживались за столы к мужчинам, чтобы развлечь их, занять беседой и напроситься на угощение, а примерно через четверть часа нарядные пташки вспархивали, чтобы присесть за другой столик, и их передвижениями мастерски руководила бдительная мама-сан с помощниками. В этой роли выступала грациозная шанхайка лет пятидесяти, прекрасно одетая и рассудительная. Она говорила на шести языках и отвечала за девиц перед владельцем заведения. Успех или неуспех бизнеса зависел от нее. Девицы повиновались ей беспрекословно. А также вышибалы и официанты. Вокруг нее вращалось все, она была повелительницей в здешних краях, поэтому все перед ней виляли хвостом.

Мужчины приводили с собой дам нечасто, хоть это и не возбранялось – при условии, что клиент не поскупится на чаевые и будет заказывать одну порцию напитков за другой. Десятки таких ночных увеселительных заведений были разбросаны по всей колонии, несколько закрытых, а в основном открытые; они обслуживали всех мужчин: туристов, приезжих и гонконгских янь. Во всех имелся богатый выбор девушек любого цвета кожи. За плату они готовы были посидеть с гостем, поболтать или послушать. Цены разнились, качество тоже, но цель везде преследовалась одна: удовольствие для посетителя, деньги для заведения.