Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

Венера Пань закончила чистить зубы и стала поправлять макияж. В зеркале ванной она заметила свою ама.

– А Пу, – пронзительно выкрикнула она, – принеси мой плащ, тот старый, черный, и вызови по телефону такси… И поторопись, или я надаю тебе оплеух!

Старуха суетливо поковыляла выполнять приказание, радуясь, что настроение хозяйки улучшилось.

– Такси я уже заказала, – прохрипела она. – Оно будет ждать внизу у бокового входа, как только Матушка спустится, но лучше бы дать Батюшке пару минут, на случай, если он чего заподозрил!

– Ха, этот старый Черепаший Панцирь[79] сейчас уже ни на что не годится! Ему бы доползти до заднего сиденья своей машины, чтобы его увезли в клуб!

Венера Пань последний раз провела губной помадой по губам и улыбнулась своему отражению в величайшем восторге.

«Ну а теперь за бриллиантом!» – взволнованно подумала она.

– Когда видеть снова, По-ол-л? – спросила Лили Су.

– Скоро. На следующей неделе. – Хэвегилл уже оделся и нехотя взял плащ.

Номер был небольшой, но чистый и приятный, с ванной, горячей и холодной водой: все это установила администрация отеля, тайно, за большие деньги и с негласной помощью специалистов из управления водоснабжения.

– Я позвоню, как обычно.

– Почему грустный, По-ол-л?

Хэвегилл повернулся к ней. Он не говорил, что скоро уедет из Гонконга.

Лили смотрела на него из кровати в блеске своей молодости и наготы. Его подругой она была уже почти четыре месяца. Но не его одного, потому что он не оплачивал ренту и другие расходы девушки, платной партнерши из дансинга «Хэппи хостесс» на коулунской стороне, его любимого ночного заведения.

Владельца дансинга, Одноглазого Пока, в банке ценили как давнего клиента, а мама-сан, женщина умная, ценила его клиентуру. За годы у Хэвегилла перебывало много девиц из «Хэппи хостесс», большинство заглядывали на несколько часов, некоторые задерживались на месяц, очень немногие – на больший срок. За пятнадцать лет лишь один прокол: девица пыталась шантажировать его. Он тут же встретился с мама-сан. Девица исчезла в тот же вечер, и ни ее, ни ее сутенера из какой-то триады больше никогда не видели.

– Почему грустный, хейя?

«Потому что я уезжаю из Гонконга, – хотелось сказать ему. – Потому что я мечтаю владеть тобой безраздельно, а не могу, не должен, не осмеливаюсь – никогда не желал этого ни с кем прежде. Боже милостивый на небесах, как я хочу тебя».

– Не грустный, Лили. Просто устал, – проговорил он вместо того. – А еще навалились эти неприятности у банка.

– Все будет хорошо, – ободряюще произнесла она. – Позвони скоро, хейя?

– Да. Позвоню.