Свидания они назначали по телефону. Если Хэвегилл не мог дозвониться напрямую Лили, он звонил мама
Хэвегилл об этом знал. Это его не беспокоило. Такова была гонконгская реальность.
–
Оставшись одна, она дала волю зевоте, которая неоднократно за этот вечер одолевала ее, раскинулась на спине и с удовольствием потянулась. Постель, хоть и смятая, все равно была в тысячу раз лучше койки в комнате, которую она снимала в Тайпиншане.
В дверь негромко постучали.
– Досточтимая Дама?
– А Чунь?
– Да. – Дверь отворилась, и старуха прошлепала в комнату. Она принесла чистые полотенца. – Долго здесь пробудете?
Лили Су задумалась. Обычно в этом доме свиданий клиент оплачивал номер на всю ночь. Если же номер освобождался раньше, администрация возвращала часть денег девушке.
– Всю ночь, – ответила Лили. Ей хотелось насладиться этой роскошью: неизвестно, когда еще представится такая возможность. «Может, на следующей неделе клиент потеряет свой банк и все остальное».
– Джосс, – изрекла она вслух. – Приготовь, пожалуйста, ванну.
Ворча, старуха выполнила просьбу и потом вышла. Лили Су снова зевнула, радостно прислушиваясь к журчанию воды. Она тоже устала. День был изматывающий. А вечером клиент говорил больше обычного, пока она лежала, прижавшись к нему и стараясь не уснуть. Она не слушала, что он говорит, и понимала далеко не все, но он говорил и говорил, и это ее устраивало. Из своего немаленького опыта она знала, что так многие мужчины снимают напряжение, особенно варвары пожилого возраста. «Странно все это, – размышляла она, – столько работы, столько шума, слез и денег, а в результате еще больше боли, разговоров и слез».
«Не обращай внимания, если
Лили Су знала, что она эти деньги отработала. «Да, мне очень повезло, о, гораздо больше, чем моей бедной сестре и ее покровителю. Бедная Ароматный Цветок и бедный Первый Сын Благородного Дома Чэнь. Какая трагедия! Какая жестокость!»
Она содрогнулась. «О, эти гнусные Вервольфы! Как это ужасно – отрезать ухо, убить и угрожать всему Гонконгу! И как ужасна смерть моей бедной старшей сестры, которую затоптали в Абердине эти вонючие, паршивые рыбаки, эта падаль гнилая. Ох, какая судьба!»
Как раз сегодня утром она увидела в газете копию любовного письма Джона Чэня и тут же узнала его. Они с Ароматным Цветком уже несколько недель смеялись над ним и еще двумя посланиями, которые Ароматный Цветок оставила ей на хранение. «Такой забавный мужчина:
Сегодня днем, трясясь от страха, Лили ходила с отцом в полицейский участок Восточного Абердина для опознания тела. Они не обмолвились полицейским, что знают, кто был покровителем сестры. Отец мудро велел хранить секрет. «Наверняка Благородный Дом Чэнь предпочел бы оставить это в тайне. Здесь завязана и его репутация, и репутация нового наследника – как бишь его? – молодой такой, имя как у заморского дьявола. Через день-другой я позвоню Благородному Дому Чэнь и проверю. Нам следует немного подождать. После сегодняшних новостей о том, что Вервольфы сделали с Первым Сыном, ни один отец не станет вступать в переговоры».
«Да, Отец прав, – думала она. – Не зря те, кто с ним работает, называют его Чжу Девять Каратов. Слава всем богам, два других письма у меня».
После опознания тела сестры они вписали в бланки свои настоящие имена и настоящую фамилию – Чжу, чтобы получить ее деньги: четыре тысячи триста шестьдесят гонконгских долларов, положенных на имя Глицинии Су, и три тысячи гонконгских долларов – на имя Ароматный Цветок Так. Все это было заработано вне стен дансинга «Гуд лак». Но полицейский сержант остался непреклонен. «Извините, но теперь, когда мы знаем ее настоящее имя, нам придется сделать объявление, чтобы все, кому она должна, могли востребовать свои деньги против ее имущества». Он вел себя так грубо, что его не удалось пронять даже щедрым посулом – четверть всей суммы, если они получат деньги сразу. С тем они и ушли.
«Падаль паршивая, прислужник заморских дьяволов, – с отвращением думала она. – Если дансинг вычтет долги, не останется ничего. Ничего.