– Хотел меня видеть, тайбань?
– Да, садись, Жак. Я так понял, что ты собирался улететь вчера вечером.
– Мы поговорили с Сюзанной, и она считает, что для Аврил будет лучше, если я задержусь на день-два…
Данросс слушал очень внимательно, по-прежнему ломая голову над тем, каким образом де Вилля угораздило стать агентом коммунистов. Впрочем, поразмыслив, он понял, как такое могло случиться.
«Жак тогда был молод, полон идеализма, и не составляло труда направить его идеалистический национализм и антифашистские настроения – ведь он воевал в рядах маки́ во время ненавистной французам и ужасной нацистской оккупации – в русло коммунизма. Господи, разве Россия не была тогда нашим союзником? Разве коммунизм не вошел в моду повсюду, даже в Америке? Разве учение Маркса и Ленина не казалось таким осмысленным?
Но как могла вся эта коммунистическая блажь укорениться в сознании такой личности, как Жак? Как мог человек его склада – если АМГ прав и де Вилль на самом деле агент „Севрина“ – держаться за эти убеждения и так долго их скрывать?»
– Что скажешь про Грея? – спросил Данросс.
– Полный кретин, тайбань. Слишком левый для меня. Даже Бродхерст, на мой взгляд, слишком левый. Раз уж я… я теперь остался, можно мне снова взять на себя Бартлетта и Кейси?
– Нет, я пока буду работать с ними сам, а ты займись контрактом.
– Его сейчас составляют. Я уже переговорил с нашими адвокатами. Есть небольшая проблема. Сегодня утром Доусон встречался с юристом Бартлетта, мистером Стайглером. Мистер Стайглер хочет пересмотреть график выплат и отложить подписание до следующих выходных.
Данросса охватила волна ярости. Он постарался, чтобы гнев не выплеснулся наружу. «Вот почему Кейси захотела встретиться».
– Я займусь этим, – сказал он и отложил эту проблему, чтобы заняться другой, более насущной – Жаком де Виллем, который должен считаться невиновным, пока не доказано обратное.
Он смотрел на грубоватого, коренастого человека с симпатией, вспоминая, как они прекрасно проводили время в Эвисъярд-Касл и во Франции. Он, Пенелопа, Жак и Сюзанна, дети – все собирались вместе на рождественские или летние каникулы: вкусная еда, хорошее вино, много смеха и великие планы на будущее. «Жак, несомненно, самый мудрый, самый осмотрительный. До обвинения АМГ я считал его наиболее вероятным своим преемником на посту тайбаня. Но теперь все иначе, теперь он должен показать себя, чтобы я убедился. Извини, дружище, но ты обязательно подвергнешься проверке».
– Я тут произвожу кое-какие организационные перестановки, – сообщил Данросс. – Линбар, как ты знаешь, улетел сегодня в Сидней. Я собираюсь оставить его там на месяц, чтобы он постарался осуществить слияние с «Вулара». Многого я от него не жду. Хочу, чтобы Австралию взял на себя ты. – Он заметил, как глаза Жака на секунду расширились, но не смог понять, что тому причиной: озабоченность или радость. – Я привел в действие наш план по Тоде и хо…
– И как он это воспринял?
– Заглотил наживку вместе с крючком.
– Merde, но это же здорово. – Данросс увидел, как Жак расцвел, и не заметил за этим никакого притворства. Жак был одним из главных разработчиков схемы морских перевозок: он колдовал над тонкостями финансирования. – Какая досада, что бедняга Джон так ничего и не узнает.
– Да. – Джон Чэнь работал вместе с Жаком де Виллем. – Ты Филлипа видел?
– Я с ним ужинал вчера вечером. Бедолага постарел лет на двадцать.
– Ты тоже.