Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

22
18
20
22
24
26
28
30

– Все же думаю, мне лучше уехать в понедельник. Да. Надо же, у секретарши Данросса было назначено свидание с клиентом. Боже милостивый, вот это красотка! – проговорил Синдерс.

Женщина следовала за метрдотелем. И для Синдерса, и для Кросса стало полной неожиданностью, когда она остановилась у столика тайбаня, улыбнулась и, поклонившись, села.

– Боже мой! Фрау Грессерхофф – китаянка? – ахнул Синдерс.

Кросс сосредоточенно следил за губами Рико и Данросса.

– Китаянки так не кланяются. Она японка.

– Она-то здесь, черт побери, при чем?

– Возможно, он ждет кого-то еще. Воз… О боже!

– Что такое?

– Они разговаривают не по-английски. Должно быть, японский.

– Данросс умеет говорить, как япошки?

Кросс посмотрел на Синдерса:

– Да, он говорит по-японски. А также по-немецки, по-французски, на трех диалектах китайского и довольно прилично по-итальянски.

Синдерс ответил пристальным взглядом:

– Не стоит глядеть на меня с таким осуждением, Роджер. Я потерял сына на «Принце Уэльском»[133], мой брат умер от голода на Бирманской дороге, так что не надо этого дешевого лицемерия. Тем не менее я считаю, что она красотка.

– Что ж, в известном смысле это проявление терпимости, – пробормотал Кросс, снова перенеся внимание на Данросса и девушку.

– Вы воевали в Европе, а?

– Моя война, Эдвард, не кончится никогда. – Кросс улыбнулся: ему понравилось, как прозвучала эта фраза. – Вторая мировая – уже древняя история. Я сочувствую вашим утратам, но теперь Япония не враг, она наш союзник, единственный настоящий союзник в Азии.

Они прождали целых полчаса. По губам Кроссу так ничего прочитать и не удалось.

– Должно быть, она и есть Грессерхофф, – сделал вывод Синдерс.

Кросс кивнул.