Гайдзин

Третье: ловушка, в которую ты угодил! Я ушам своим не поверила, когда услышала про этот «бал», пока известие о нем не подтвердилось. Я надеюсь и молю Господа, что к настоящему моменту твое здравомыслие вернулось к тебе и ты понял, что с тобой случилось. По счастью, ты, разумеется, не можешь жениться без моего согласия и уж конечно не на католичке, дочери беглого растратчика (выданы ордеры на его арест за неуплату долгов). Я совершенно искренне понимаю тебя. Гордон Чэнь объяснил, как легко такому юноше, как ты, запутаться, поэтому не отчаивайся. У нас есть план, который вытащит тебя из ее паутины и убедительно докажет тебе, что она просто – извини, сын, но я должна называть вещи своими именами, – просто распутница.

Когда ты женишься, твоя жена должна быть англичанкой, девушкой богобоязненной, ни в коем случае не еретичкой, леди из приличной семьи, воспитанной и принятой в ОБЩЕСТВЕ, достойной того, чтобы стать твоей женой, и располагающей приличным приданым и качествами, которые помогут тебе в будущем. Когда придет время, недостатка в подходящих леди, из которых ты сможешь выбрать, не будет.

С этой же почтой я написала доктору Хоугу, а также Джейми Макфею, сообщив ему, как я потрясена тем, что он позволил случиться всей этой глупости с помолвкой. Я с нетерпением жду, что смогу обнять тебя через несколько дней. Твоя любящая мать.

Почти тотчас же в его комнату вбежал Макфей. Его лицо было белым как мел.

– Ей сообщили!

– Знаю. Ничего страшного.

– Господи Исусе, Малкольм, от этого не отмахнешься, просто заявляя «ничего страшного»! – выпалил Макфей в величайшем возбуждении, его слова едва можно было разобрать. Он протянул ему письмо, которое держал в дрожащей руке. – Вот, почитай сам.

Письмо, без всякого приветствия, только подпись внизу: «Тесс Струан».

Если Вы не представите удовлетворительного объяснения, почему разрешили моему сыну (хотя он и должен стать тайпаном, Вы не можете не знать, что он пока еще несовершеннолетний) быть помолвленным, не заручившись сначала моим согласием, которое, как Вы ДОЛЖНЫ знать, никогда не было бы дано в отношении столь неподходящей пары, Вы перестанете возглавлять наше отделение в Японии к концу этого года. Временно оставьте вместо себя мистера Варгаша и возвращайтесь вместе с моим сыном на пакетботе для решения этого вопроса.

Струан сердито сунул бумагу обратно ему в руки.

– Я пока не собираюсь возвращаться в Гонконг. Поеду туда, когда сам сочту нужным.

– Святый Боже, Малкольм, если она приказывает нам вернуться, нам лучше так и сделать! Есть причины, по…

– Нет! – вспыхнул Малкольм. – Понятно? НЕТ!

– Ради всех святых, да посмотри же ты наконец правде в глаза, – вспылил в ответ Макфей. – Ты несовершеннолетний, она сейчас управляет компанией, и управляла ею много лет. Мы обязаны подчиняться ее приказам и…

– Я не обязан подчиняться ее приказам, вообще ничьим приказам. Убирайся!

– Никуда я не уйду! Неужели ты не видишь: то, что она просит, разумно и сделать это нетрудно. Мы можем вернуться сюда через две-три недели, рано или поздно тебе все равно понадобится ее согласие, ясно, что лучше всего попытаться получить его сейчас, у тебя все прояснится, и нам работать будет легче, и…

– Нет! И… и я отменяю ее распоряжения: я приказываю тебе. Я тайпан дома Струанов!

– Черт, ты должен знать, что я не могу пойти против нее!

У Струана едва не подогнулись колени на ходу при воспоминании о той жуткой боли, которая пронзила низ живота, когда он неосторожно дернулся, выкарабкиваясь из глубокого кресла, чтобы встать на ноги. Он заорал на Макфея:

– Слушай, ты, в-три-господа-бога-душу-мать, я напоминаю тебе о твоей священной клятве служить тайпану, тайпану, черт подери, кто бы он ни был, тайпану, а не его… твою так и эдак, матери! Вспомнил?!