Гайдзин

Старик Тояма проговорил, яростно сверкая глазами:

– Пока у них нет их флота, мы должны выжечь их, как скверну. Их заносчивость не поддается описанию, манеры их грубы, а что до их предводителя… я рад, что мне не пришлось присутствовать там, Ёси-сама, думаю, я бы не выдержал. Давайте сожжем их всех, не медля.

– Кого? Сожжем кого?

– Помолчите, Дзукумура, – устало одернул его Андзё, – просто голосуйте, когда я вам скажу. Ёси-сама, я согласен с вашими доводами. Мы пошлем письмо в срок и выплатим вторую часть денег, которые они вымогают у нас, как договорились. Все голосуют за? Хорошо. Далее: теперь, когда мы разобрались с гайдзинами, а сёгун и принцесса благополучно следуют Северной дорогой, у нас почти не осталось дел на ближайшую неделю или около того.

– То, что им позволили уехать, было неверным решением, и эта ошибка еще будет преследовать нас, – сказал Ёси.

– В этом вы ошибаетесь. Пожалуйста, подготовьте план, ваши соображения, как привести к покорности этого пса Сандзиро и Сацуму. Я голосую за то, чтобы мы встретились через две недели, если не случится ничего чрезвычайного…

Позже, возвращаясь в свои покои, Ёси перебрал в голове все возможные ситуации, которые могли бы потребовать его присутствия в Эдо, и ни одна из них не показалась ему вероятной, даже второе, скрытное, переданное шепотом приглашение посетить французский военный корабль, которое он ни принял, ни отклонил, но оставил открытым на последующие недели, не было срочным, поэтому он решил запустить в действие план, выработанный им и его женой Хосаки. Теперь же Андзё и его лучники преграждали ему дорогу.

Что предпринять?

– Доброй ночи, Андзё-сама, – сказал он, приняв решение. – Как всегда, я буду держать вас в курсе.

Скрывая беспокойство и чувствуя себя совершенно голым, он пришпорил своего коня, направляясь к арке. Никто из лучников не шевельнулся, ожидая приказа. Его люди и оба паланкина последовали за ним, как и он, ощущая себя беззащитными.

Андзё проводил их взглядом. Он был в бешенстве. «Если бы не эти ружья, я приказал бы арестовать его, как и собирался. По какому обвинению? Государственная измена, заговор против сёгуна! Но Ёси никогда не предстал бы перед судом, о нет, прошу прощения, какие-нибудь дураки убили бы его, когда он попытался бы бежать от правосудия».

Внезапная острая резь в животе заставила его судорожно нашарить рукой сиденье. Бака доктора! Целительное средство должно существовать, они просто не могут найти его, сказал он себе, потом обрушил новые проклятия на Ёси и его людей, которые исчезли в дальнем арочном проходе.

Ёси теперь дышал свободнее, липкий пот страха больше не холодил ему спину. Он пустил лошадь рысью, углубляясь в лабиринт укреплений, минуя скудно освещенные коридоры, еще стойла для лошадей и кладовые для упряжи, пока наконец не очутился перед задней стеной. Она была обшита деревом. Его люди спешились и зажгли факелы от тех, что горели на стенах.

Кнутом он показал на выступ сбоку. Его адъютант соскочил с лошади и резко потянул за него. Целая часть стены распахнулась им навстречу, открыв вход в тоннель, достаточно высокий и широкий, чтобы два всадника могли ехать по нему рядом. Он тотчас же тронул лошадь пятками. Когда паланкины и последний из его воинов въехали в тоннель и дверь опять закрылась, он облегченно вздохнул. Только тогда убрал он ружье в чехол.

«Если бы не ты, Ружье-сан, – с теплотой подумал он, – я, возможно, был бы трупом или по меньшей мере пленником. Иногда я вижу, что ружье действительно бывает лучше меча. Ты заслуживаешь имени. – Это был древний обычай религии синто: давать имена особым мечам или оружию или даже камням и деревьям. – Я назову тебя Нори, что может также означать „морская водоросль“ и будет игрой слов от „Нори Андзё“, пусть это напоминает мне о том, что ты спасло меня от него и что одна из твоих пуль принадлежит ему, в сердце или в голову».

– И-и-и-и, господин, – сказал капитан охраны, подъезжая к нему. – Ваша стрельба была истинным наслаждением для глаз.

– Благодарю вас, но вам и всем людям было приказано хранить молчание, пока я не разрешу говорить. Вы лишаетесь должности. Отправляйтесь в арьергард. – (Пав духом, самурай заторопился прочь.) – Вы, – обратился Ёси к его заместителю, – вы теперь капитан. – Он повернулся в седле и двинулся дальше, возглавляя кавалькаду.

Воздух в тоннеле был затхлым. Это был один из многих тайных ходов, превращавших замок в настоящие соты. На строительство замка с его тремя рвами и уносящейся ввысь главной башней ушло всего четыре года – по предложению сёгуна Торанаги пятьсот тысяч человек, не требуя с него никакой платы, с гордостью трудились день и ночь, пока он не был закончен.

Пол тоннеля уходил вниз и поворачивал то в одну, то в другую сторону, стены местами были высечены в камне, местами грубо выложены кирпичом, потолок был подперт в некоторых местах, но выглядел надежно, было видно, что за его состоянием следили. Все время вниз, но совершенно безопасно. На стенах заблестели капли воды, и воздух стал прохладнее – Ёси понял, что он подо рвом. Он плотнее запахнулся в плащ, этот тоннель он ненавидел и едва не задыхался от клаустрофобии – память о тех временах, когда тайро Ии почти полгода держал Ёси, его жену и сыновей под арестом в комнатах, похожих на темницы. Это было не так давно. «Никогда больше я не стану узником, – поклялся он тогда, – никогда».

Через некоторое время пол начал подниматься, и они достигли конца тоннеля, который привел их внутрь некоего дома. Это было тайное убежище, принадлежавшее верному вассалу клана Торанага; его предупредили заранее, и он встретил Ёси у выхода. Успокоенный тем, что здесь его не поджидали новые неприятности, Ёси сделал знак авангарду выдвинуться вперед.