— Как это — кончился? — удивленно переспросил управитель. — Целая ж бочка в сарае стояла!
Лутоня усмехнулся в усы:
— То-то и оно, Тимофей Коровлич, что стояла. Так давеча коза наша, Решка, рогами и повалила, змея! Ты уж девок дворовых прости — не уследили.
— Та-ак! — грозно насупился Коровлев. — Целую, значит, бочку извели-разлили?
— Да там на дне всего оставалось… Так, Тимофей Коровлич… сбитенщика-то звать?
— Так зови! Чего встал-то?
— Дак я посейчас!
Со двора усадьбы послышался залихватский свист. Тяжелые дубовые ворота распахнулись настежь.
— Эй, рыжая теребень! Давай-ко к нам. Квас, говоришь, есть?
— Да поискать — так сыщется и бражка!
Кот из дому — мыши в пляс. Это про всех дворовых присловье. Так и тут… Хозяин, боярин Хомякин, на всех страху навел, не исключая и управителя Тимофея Коровлева. Тот тоже задумался — а нужен ли? Не прогонит ли его хозяин с усадьбы, словно старого разленившегося кота? Тогда тут для дальнейшей жизни два пути выходит — либо плюнуть на все, либо наоборот, так всех зажать, чтоб и не пикнули! И чтоб боярин Анкудей Иванович сие заметил — а как же!
— Квас весь в бочку, — деловито распорядился Коровлев. — Брагу — ко мне.
— Ах, Тимофей Коровлевич… я б с тобой кваску выпила — жарко.
Ожгла, зараза, очами карими! Поразила ресницами трепетными в самое сердце. И что с того, что с боярином крутилась? Холопка — существо подневольное, как вот корова или коза. Что скажут, то и будет делать, своей воли нет. Приказал боярин — вот она и…
— Заходи, заходи, девица…
Разомлел управитель на солнышке, расслабился… Да еще Настена эта… Глазки маслены, ворот расстегнут — титьки видать.
— Садись вот, Настюха, к столу… Может, бражки?
— С тобой можно и бражки, чего ж?!
Ах, Настюха! Жениться, что ль? Да и женился бы — чай, вдовец да бобыль — коли б не была сия дщерь такой курвищей, коль не бл…дела бы. А то ведь не жена, а позорище выйдет! Всяк пальцем показывать будет, гадости всякие за спиной говорить. Нет уж! Лучше так…
— Пошли-ка, Тимош, полежим… Что-то запьянела я!