Франческа

Тут ей послышался звук. Шаги? Она замерла, оглядывая кладбище. Никаких теней не видно. Однако состояние внутреннего покоя сменилось настороженностью. Вскоре она разыскала более новый участок кладбища. Надгробья здесь еще не поросли мхом, холмики не сгладились. Увидев отсвет горящей свечи, она поняла, что идет в правильном направлении. Последнее пристанище Аннабель было усыпано цветами, плюшевыми мишками, маленькими картинами в рамках с теплыми словами. На могиле горели свечи. Как долго может гореть поминальная свеча? Или кто-то только что побывал здесь и зажег их? Она прочла надпись на темном полированном камне. «Аннабель Роос — любим, скорбим», а затем даты ее рождения и смерти. А ниже уже высечены имена ее родителей и даты их рождения — и лишь оставлено место, чтобы вписать дату смерти. Не впервые Чарли видела такое, но каждый раз ей становилось не по себе — словно могила стояла и ждала, пока в нее лягут. Она села и начал читать надписи в рамочках. Здесь было все от стандартных слов «спи спокойно» и «покойся с миром» до глубоко личного «Ничто уже не будет как прежде, когда тебя нет рядом, Прекрасная Анна», а рядом большое жирное двоеточие — как та татуировка, которую Аннабель и ее лучшая подруга Ребекка сделали у себя на запястьях. «Продолжение будет». И дальше — цитата на латыни: «Alis volat propriis». Чарли достала телефон и погуглила: «Она летит на собственных крыльях». Чарли задумалась обо всем том, что уже не сбудется для этой девушки — обо всем, что ждало ее и что ей уже не суждено пережить. Все ее мысли, мечты, цели — одно мгновение перечеркнуло все. Теперь ее имя будут произносить шепотом, пугая молодых: «Помни, что сталось с той девушкой. Не забудь, чем кончила Аннабель».

— Не холодно сидеть прямо на земле? — произнес голос у нее за спиной.

Чарли подскочила на месте. В следующую секунду она обернулась, и знакомый голос обрел лицо. Это был Фредрик Роос, отец Аннабель.

— Фредрик? — воскликнула она. — Я только…

— Не надо извиняться, Чарли.

— Так красиво, — проговорила Чарли, указывая на цветы.

— Ребекка и Вильям часто ходят сюда и приносят цветы, — ответил Фредрик. — Хорошо, что она не одна. Глупо, конечно, но я постоянно боюсь, что ей одиноко, что она мерзнет, что ее пугает тьма вокруг. Поэтому свечи не гаснут. Постоянно их меняю, чтобы ей было тепло и светло.

— Понимаю, — сказала Чарли.

— Кстати, а ты что тут делаешь? — спросил Фредрик. — Я имею в виду — в Гюльспонге.

— Я приехала в гости к… к друзьям, — сказала она, вовремя сообразив, что, возможно, неуместно упоминать имя Сюзанны.

— Ты прочла потом о своей маме? — спросил Фредрик. — Прочла то, что я тебе дал?

Чарли кивнула, не испытывая ни малейшего желания обсуждать это.

— Ничего странного, что Бетти и Нора страдали, — продолжала Фредрик.

— Я слышала, что она в больнице, — сказала Чарли.

— Вот как, ты уже в курсе. Да, новости тут быстро распространяются. Так и есть. Она в Сульхеме.

— Очень вам сочувствую, — проговорила Чарли.

— Я сам себе сочувствую.

Фредрик откашлялся.

— Иногда хочется поскорее…

Он молча кивнул на могильный камень. Все и так было ясно без слов.