Франческа

— Какое это имеет значение?

— Просто спрашиваю.

Нора надолго закрыла глаза. Видимо, ей дали немало успокоительных лекарств.

— Летом, — проговорила она наконец. — Незадолго до того, как он исчез. Я случайно встретилась с ним в лесу. Он собирал березовые ветки для майского шеста, а я… я просто гуляла по лесу. Мы разговорились, и, когда он сказал, что живет с Бетти, что скоро приедет его сын, я все ему рассказала. Рассказала, что Бетти сделала с тем мальчиком. Просто подумала, что ему, наверное, стоит знать, с кем он живет, — что ему лучше держать своего сына подальше от нее. Хотела его предупредить.

Слова Бетти о Маттиасе звучали эхом в голове у Чарли, когда она вышла из больницы.

«Маттиас — исключение, которое только подтверждает правило. Он единственный, кто знает обо мне все и все равно меня любит».

Кого пыталась обмануть Бетти? Маттиас любил ее, пока не узнал о ней все. Тут он понял, что не может больше ее любить, не может доверить ей своего сына. И тогда Бетти дала ему умереть. Они с Бетти сидели на берегу вместе, наблюдая, как папа Юхана уходит на дно.

Провалы во времени

— А ты знаешь, что сердце свиньи очень похоже на человеческое? — спрашивает Поль.

Конец августа, мы проходим мимо свинофермы в паре километров от школы.

Я отвечаю, что почти ничего не знаю про сердца.

Тогда Поль рассказывает, что в будущем, возможно, научатся пересаживать людям свиное сердце — кто знает, может быть, еще при нашей жизни?

— Ты бы согласилась, — спрашивает он, — чтобы у тебя было свиное сердце?

— Почему нет? Лучше свиное, чем каменное.

— У тебя не каменное сердце, Фран. Наоборот.

Поль останавливается и смотрит на меня долгим взглядом.

Я хочу идти дальше. Из-за запаха свиного навоза — и от того, что чувствую себя смущенной. Странное дело — мне всегда кажется, что я хочу услышать о себе что-то хорошее, а когда это происходит, хочется одного — бежать.

— Что ты знаешь о моем сердце? — спрашиваю я.

— Оно большое.

— Оно размером с мой кулак — не больше и не меньше.