- Слушайте внимательно и запоминайте, на случай если вы вернётесь, а я нет…
Он лаконично изложил полученные сведения.
- Немцы ждут цистерны с горючим. В районе часа следующего дня, будет нанесён внезапный удар бронированным кулаком во фланг выходящим из окружения частям 16-ой и 20-ой армий, а также по всем прочим, кто выходит вместе с ними. Организовать сопротивление невозможно, спасёт положение только удар с воздуха.
- Ничего себе поворот!.. - охнул впечатленный Смертин. - А вы удачно сходили на охоту, товарищ лейтенант, даже языка брать не пришлось.
Но всё закончилось благополучно: тёмная ночь стала союзницей, внешнее кольцо охраны миновали минут за десять - не спешили, ползли по одному. Во тьме перекликались часовые, мерцали огни фонарей, ползли вразброс - если уж попадаться, то по отдельности, миновали открытый участок, редкие лес, подъём по пологому склону, где терпение уже отказывало, ноги не выдерживали - неслись вскачь. Сержант Климов подал руку, втащил командира на косогор, помог остальным. Шубин вполз в Коровью балку, облегчённо выдохнул, закрыл - глаза мир вертелся как веретено - неужели сделали? Дальше снова полагаться на удачу, ненадёжную как неверная жена? Подползли разведчики - тусклый свет фонарей метнулся по лицам.
- У вас такой вид, товарищ лейтенант, будто вы в аду побывали, - неуверенно сказал Конторович.
- Это был ещё не ад, Михаил, но если не успеем к нашим, будет такой ад, что чертям завидно станет, - он снова пересказал услышанное у палатки, пусть знают, время вроде есть, но как оно обернётся. - Рацию похерили, одна надежда на ноги.
- Устроим засаду на колонну с горючим? - неуверенно предложил Баттахов и сам же отказался от этой затеи. - Это я так фантазирую от безнадёги. Выступаем прямо сейчас, товарищ лейтенант? - спросил сержант. - Можем разбиться на группы, чтобы вышел хоть кто-то, ночью скорость смешная, но всё лучше, чем стоять на месте. Правда в районе, куда мы выйдем, могут быть немцы.
Нервный зуд не давал покоя.
- Выступаем немедленно! - прозвучала команда. - Нарвёмся на немцев - часть группы уходит, не вступая в бой.
Колонна растянулась и через несколько минут выяснилось, что идти по дну оврага, то же самое, что стоять на месте. Коровья балка была надёжным укрытием но совершенно не проходимой, особенно в условиях ночи.
- Всем наверх! - приказал Шубин. - И вперёд… Краем оврага.
Идея оказалась не лучше – природа, словно издевалась над ними, ершистый подлесок вставал стеной, били по глазам сухие ветки, передвигаться без шума и фонарей было в принципе невозможно.
- Выходим на опушку, - последовала новая команда.
Минут пятнадцать они перебирались через поваленные деревья, ползли по кочкам, всё это было нелепо, смешно и грустно, но всё равно лучше, чем никуда не идти. Глазастый Баттахов среагировал первым:
- Лежать, не шевелиться!
Слева - на другой стороне поля вспыхнули огни, прохладный ветерок донёс тревожную речь, понятно, что не русскую. Глина скрипела на зубах, все внутренности бурлили от злости - ловили движение, гады, повсюду стояли их посты: слева находился немецкий дозор, причём, судя по работе двух мотоциклетных моторов - усиленный.
- Господин унтер-офицер, мне кажется, что-то видел, - донёсся крик.
«Спокойствие. Не пари горячку, - подумал Шубин. - Нормальная штатная ситуация».
Немцы запрягали долго, ворчливо вопрошал унтер-офицер: - А точно ли гренадер Шварц что-то заметил или у него ночные галлюцинации на почве недосыпания? Гренадер Шварц уверял, что с головой у него всё в порядке, но могло и показаться, будто вдоль опушки кто-то перебегает.