Никта

— Я правильно понимаю, что вас зовут Рауль Рено, вы бывший грузчик, рабочий и таксист?

Мертвец приосанился.

— Да, да, это я.

— Месье Рено, как уполномоченный представитель Рая заявляю вам, это действительно не был сон. Вы правда умерли в тот день и теперь бродите по земле неприкаянным призраком. Вам надо уйти из этого мира на ту сторону, иначе вы будете оставшуюся вечность несчастным призраком, которого никто не видит.

— Вы меня видите, — возразил мертвец.

— Так я представитель Рая, говорю же.

Представитель Рая! Откуда это вообще взялось?

— И как мне уйти?

Действительно, как? Назвался груздем, полезай в кузовок; но Катрин груздем назвалась, а как залезть в кузовок, даже не подозревала. Отправить его туда, где жертвы сегодняшнего теракта. Кто-нибудь из призраков-проводников, может быть, даже Оля, найдет его и отведет на небеса.

Хотя, например, старому Жану не нужен был проводник, он ушел сам. Его ничто не держало… Ни страсти, ни месть. Может, еще дело в том, как они похоронены, по правилам или нет. Раньше Катрин считала похоронные обряды полной мишурой, выкачиванием денег под предлогом традиционности. Сейчас она думала: а что, если священник, произнося надгробную речь, действительно как-то освобождает душу от ее груза, чтобы призрак мог просто так взять и уйти в облака, как старый Жан?

— Нам надо вас перехоронить.

— Вы сами это сделаете?

— Думаю, придется привлечь вашего отца. Но он мне не поверит, если я заявлюсь на порог без доказательств. Есть что-нибудь такое, что знаете только вы двое, что я могла бы рассказать ему?

«И когда я помогу отцу найти труп сына, он будет у меня в долгу. Оникс как-то замешан в смерти Рауля, раз взял его имя — и у него откуда-то тот же номер паспорта! — значит, будет легко натравить скорбящего отца, большую шишку, на этого жалкого скульптора. Тьфу ты, черт, „сектант“, убивший сына, это и есть Оникс! Он убил его и забрал паспорт. Когда его забрали в полицию из-за Мари, он показал паспорт таксиста, а не свой. Наверное, не хотел светить настоящее имя. Удивительно, как прокатило, учитывая, что они не особо похожи. Да уж, после такого расклада, который я преподнесу отцу на серебряном блюде с голубой каймой, даже статуи не смогут защитить Оникса», — размышляла девушка. Мозаика в ее голове сложилась, и Катрин восторжествовала.

Призрак размышлял минуты две, а когда открыл рот, то сказал совсем не то, что Катрин ожидала услышать:

— Все равно я не верю, что мертв. Это сон, из которого я не могу проснуться.

— Два неверующих Фомы, что сын, что отец! — вскричала Катрин. — Это у вас, видимо, наследственное!

— Дураков в нашем роду и правда нет, — заявил призрак, и отсел от нее на другой ряд. Катрин вдруг заметила, что люди, раньше не обращавшие на нее внимания, теперь косятся как на сумасшедшую. Еще бы, никто из них не видит ее собеседника.

Катрин так и подмывало сказать: «Эй ты, мадам в шляпе, ты не на меня глазей, а на своего соседа — это мертвяк с дырой в груди!», но она, конечно же, этого не сказала. Не хватало закончить вечер в полиции. Хотя, может и обойтись, в крайнем случае, всегда можно изобразить временное помешательство от горя.

На дверях кафе, тезки ее мужа, висела табличка «Закрыто». Катрин вставила ключ в замочную скважину, но дверь была незаперта.