Никта

— Собачка может нагадить на голову льву прямо сейчас, если захочет, — ответила Катрин, отдаляясь от него. — Причем буквально, а не образно.

Максим проигнорировал ее слова.

— М-м, какой одинокий лев! Внутри него всепоглощающая пустота, и он не знает, чем ее заполнить. Был бы львицей, забеременел бы, а так остается только бегать по прериям и жаловаться на то, что мир создан темным богом, а не светлым, как думают тупые людишки, понастроившие церкви.

Теперь девушке удалось привлечь внимание больничной мумии. Максим посмотрел на нее, как на что-то новое.

— Слушай, я пришла сюда не ругаться с тобой. Мне нужен твой совет по одному щепетильному вопросу.

— Какому же?

— Э… оккультного характера.

— И как владелец кафе может тебе помочь с таким вопросом?

— Как-как, словами!

Максим помолчал, размышляя.

— Как ты узнала?

— Догадалась.

— Не смеши меня. Ты нашла дневник.

Катрин пожала плечами и сказала:

— Как-то раз я прочитала, что нельзя относиться к людям с пренебрежением. Мол, всегда может оказаться, что противный плешивый чиновник, который на первый взгляд умеет только одну вещь — бесконечно посылать тебя за справкой… идеально владеет языком суахили, который выучил просто так, по приколу, на уровне эксперта, а дома у него полная коллекция парусников шестнадцатого века. После того рассказа я, встречаясь с людьми, всегда размышляю — какое суахили они скрывают.

— Пургу гонишь. Ты это только что придумала.

— Почему? Я всегда думала: интересно, что у него за суахили…

— Им был для тебя мой французский. Ты ничего не подозревала, пока не скоммуниздила дневник. Хотя, должен признаться, я ума не приложу, как ты его нашла. Следила за мной, что ли?

Нутро Катрин вскипело. Даже лежа на больничной койке с переломанными костями он вел разговор так, как хотел, не давая ей клонить в свою сторону. В общем-то, она уже забыла, зачем пришла, полностью сосредоточенная на желании доказать свою правоту.

— Думаешь, ты такой умный шифровальщик? Да я тебя раскусила сразу. Я психолог.