Никта

— Да что ты от меня хочешь? — воскликнул скульптор.

— Долгого и плодотворного сотрудничества, — ответил агент, коснувшись своей кружкой кружки Оникса.

— О’кей, пьем за сотрудничество.

— И партнерство.

— Да как твоей душе угодно.

— Моей душе угодно понять твою, дорогой!

— Это можно устроить, — сказал Оникс, еле шевеля языком. Пил он крайне редко и алкогольной сноровки не имел.

Стефан придвинулся ближе, скрипнув табуреткой по дощатому полу, бросив косой взгляд в сторону Мари. Та была полностью поглощена онлайном.

— Ну так?

— Ты узришь, — произнес скульптор, ухватив собутыльника за плечо. — Узришь, мать твою! То есть, душу мою… Мне будет малость омерзительно помогать тебе прозреть… но я достаточно пьян, чтобы решиться.

Стефан все ожидал, что Оникс сейчас начнет рассказывать ему тайные подробности из своей жизни, но никаких откровений о скелетах в шкафу не последовало.

— Я весь во внимании, — сказал агент на всякий случай, вдруг Оникс не заметил, что его приготовились слушать. А тот из полупьяного вида вдруг приобрел вид совершенно окосевший.

— Не, не, тебе надо для начала это… проспаться. Попроси у Мари, на чем поспать.

Разочарованный агент пошел спрашивать у Мари матрас. Той удалось найти для него лежанку, настолько пыльную, что Стефан начал аллергически чесаться, лишь завидев ее. Ехать домой на машине, будучи нетрезвым, он не мог, а денег на такси жалел — зачем такси, если есть собственное авто? Еще раз взвесив все за и против, он расстелил на лежанке пальто и, молясь, чтобы в матрасе не водились клопы, улегся спать. Погружаясь в сон, он слышал, как Оникс упрашивал Мари сходить в магазин за какой-то безделицей.

Сон Стефана был поначалу весьма приятен — что может быть сладостней исполнения желаний? — но вскоре стал крайне беспокойным. Стефана не покидало ощущение чьего-то присутствия — не Мари и не Оникса, кого-то чужеродного, заставляющего его тревожиться и просыпаться вновь и вновь.

Вскоре Стефану стало совсем невмоготу от тревоги. Он вскочил на своем матрасе, тяжело дыша, и начал лихорадочно осматриваться. Он полную яркость на своем мобильнике и принялся шарить с ним по чердаку, как с фонарем. Размытый квадрат света от экрана проплыл по кухонному углу, полному знаков недавней попойки. Никого.

Стефан направился в угол, служивший ванной, протянул руку к ширме, ограничивающей его. Сердце его забилось, и в голове заиграла тревожная музыка из Хичкока.

— Кто здесь?

Он резко отдернул ширму и отпрянул назад — заранее, мало ли что. Никого.

— Кто у нас главный дурачок на деревне? Стефа-а-ан, — пропел агент, пытаясь развеять страх. Еще два угла, и можно возвращаться на лежанку.