Никта

Может, обсудить это все после ритуала? Им надо объединиться ради стоящей цели.

Теневое правительство. Масоны недоделанные.

— Ты кто такой, %$#? — недовольно спросил бомж, нее вставая с лежанки. На чердаке воняло хуже прежнего, будто кто-то обделался. Теперь это место не годится для ритуала. Во всяком случае, конкретно это помещение.

В углу чердака объявился мутный призрак, привлеченный силой Василя. Поначалу они пугали его, но с годами он научился защищаться от них, скрывать свое присутствие. Видимо, недавнее уныние нарушило его защиту.

— Вали отседа, — сказал бомж. — Глухой?

Василь нащупал взглядом энергетический центр бомжа, тот был вял от пьянства и болезней. Чуть надавить — и он распадется. Но Василь лишь выбил его энергетический центр со своего привычного положения, резко сместил влево и вверх — в область бессознательного, а затем молча указал пальцем в угол.

Бомж обернулся и увидел призрака, мутного и полупрозрачного. Если бы Василь не остановился на этом, его случайная жертва начала бы видеть призраков куда лучше, плотными и похожими на людей, но тогда видение мертвеца не было бы столь пугающим.

Бомж швырнул в призрака бутылкой. Та прошла сквозь него, столкнулась со стеной, и со звоном разбилась. Покрывая все и вся матом, бездомный схватил другую бутылку, увидел, что на ее дне еще плещется немного водки, и пожалел ее швырять. Он выбежал прочь, что и требовалось.

Призрак пошел на Василя. Не время для экзорцизма. Василь окружил себя защитой покрепче, и поднялся на крышу. Прохладный воздух наполнил его легкие приятной свежестью.

Василь достал из кармана мел и принялся чертить знаки. Погода стояла ясная, ни дождя, ни тумана, так что его было хорошо видно с крыш и верхних этажей соседних зданий, но он был уверен, что никто не вмешается. Всем все равно.

Когда он закончит ритуал, то сможет даже управлять погодой одним лишь волеизъявлением, безо всяких сигил или демонологий.

Василь встал в круг вместе с собакой, приготовил кинжал и взглянул на часы. Еще четверть часа. Периферическим зрением он заметил, что на крыше полно призраков. Такого скопища он не видывал даже на кладбищах.

Призраки, эти истощенные души, летели на его Действо, как потерявшиеся светляки на вдруг зажегшийся посреди темного города колоссальный маяк. Василь напомнил себе, что они не могут причинить ему вред. Смотреть он им не запрещает, пусть глядят, сколько влезет.

«Три, два, один», — мысленно произнес Василь, присаживаясь на поверхность крыши. Это был его привычный триггер, которым он вводил себя в транс. Годами он вырабатывал этот рефлекс, пока не научился отключаться от всего мира трем непроизнесенным вслух словам.

Все поплыло перед глазами. Призраки, дома вокруг, собака — все это никуда не делось, и Василь это знал, но временно для него перестало существовать все, кроме пяти углов пентаграммы, одним из которых был он сам.

Он нащупал сознания других четырех углов. Три были открыты и ясны, полные торжественного безмолвия. С четвертым было что-то нечисто.

— Аум-м-м, — послал он сигнал. Что-то вроде проверки связи. Эхом ему вернулись четыре «аум», но его не покидала странная тревога насчет одного из углов. Василь попытался пробиться туда своим сознанием, но встретил глухую стену. Странно.

Призраки обступили Василя плотным кольцом, но он не видел этого, путешествуя своим сознанием далеко отсюда. Они не могли пробиться к магу, поскольку тот стоял внутри круга, и могли только смотреть на него своими пустыми глазами, ожидая, пока тот сделает неосторожное движение.

Василь пошел своим сознанием в другой угол, и в него хлынула информация — не фактами, а неоформленными впечатлениями, из которых он узнал, что человек в том углу был невелик ростом, в детстве матушка называла его поросенком за неряшливость, сейчас он одет легко и не по погоде, у него непереносимость лактозы, а на правой ноге отсутствует мизинец. Довольно!

Василь ткнулся в следующий угол. Музыка, красивая и мелодичная. Этот человек слышит Вивальди. Он находится в маленькой комнате, которая качается. Качка, он в море! И он чувствует, что Василь сканирует его.