Половину этой битвы она, сама того не желая, выиграла; мужчина ей не понравился. О, он был достаточно красив, но его испорченная и наглая натура портила ей настроение и мешала соблазнению. Она ушла от него, даже не сказав, что зачала от него ребенка.
Но вторая часть этой эпопеи оказалась несравненно труднее. Вынашивая ребенка в течение девяти месяцев, вскармливая его собственным телом, Користа поняла, что не сможет отдать его Монайе. Незадолго до родов она укрылась в тайном убежище, где в одиночестве родила девочку.
Всего через несколько часов после того как дитя появилось на свет, до того даже, как Користа успела как следует познакомиться с собственным ребенком, в ее убежище, словно стая черных ворон, ворвались сестры. Монайя, с суровым, непроницаемым лицом, лично взяла ребенка и унесла его навстречу каким-то неведомым Користе целям. Все еще слабая после родов, Користа отчетливо понимала, что никогда больше не увидит девочку, не сможет назвать ее своей. Несмотря на все ее чувства, несмотря на все попытки думать о девочке, как о своем ребенке, она не принадлежала ей; Користа смогла побыть наедине с дочерью лишь краткий миг. Даже ее чрево не принадлежало ей – оно было собственностью Ордена сестер.
Конечно, было огромной глупостью пытаться бежать и удержать ребенка при себе. Наказание, как и следовало ожидать, оказалось суровым. Ее изгнали на Баззелл, куда ссылали и других сестер за подобные преступления – все они были повинны в преступлениях любви, а терпеть их Орден был не намерен… «преступления человечности» считались особо тяжкими.
Как это странно – назвать любовь преступлением. Без нее Вселенная давно бы прекратила свое существование, сотрясаемая непрерывными войнами. Користа считала, что отношение Ордена к этому вопросу было попросту бесчеловечным. Сестры в большинстве своем были сочувствующими, способными на привязанность женщинами, но Преподобные Матери и мастера селекции говорили о любви уничижительно, как о каком-то клиническом феномене.
Орден открыто демонстрировал отрицание разобщенности, но при этом обнаруживал странный дуализм в своих убеждениях. Несмотря на очевидную бесчеловечность в отношении сердечных порывов, сестры считали себя непревзойденными специалистами во всех аспектах человеческого бытия. Точно так же посвященные сестры заявляли о своей отстраненности от религии, но вели себя так, словно следовали определенным моральным и этическим ритуалам, что как раз характерно для религий.
Таким образом, непонятные и загадочные сестры были одновременно человечными и бесчеловечными, любящими и неспособными любить, светскими и религиозными… они были древним сообществом, жившим по строгим правилам и ограничивающим моральным предписаниям. Сообществом, идущим по тонкому канату над бездонной пропастью.
К несчастью для себя, Користа сорвалась с такого каната и рухнула в темную бездну.
В наказание она была отправлена на Баззелл, где обрела это странное дитя моря…
Когда разразился шторм и океан покрылся высокими волнами с белыми султанами пены, Досточтимые Матроны выстроили уцелевших сестер Бинэ Гессерит на лужайке перед высоким административным зданием. Влажный холодный ветер хлестал по лицу и Користу, стоявшую по колено в траве, за которой никто не ухаживал. Единственное, на что она осмелилась в знак протеста, – это упрямо вздернуть подбородок.
Досточтимые Матроны были стройны и по-волчьи поджары, черты лица у них были резкими, глаза были окрашены хищным оранжевым цветом – от заменителя специи, который они регулярно принимали. Тела их были жилистыми, подвижными. Все Матроны обладали безупречно стремительной реакцией. Ребра ладоней и ступней были покрыты твердыми мозолями, что делало руки и ноги смертоносным оружием. Шлюхи носили обтягивающую спортивного покроя одежду – яркие трико и шапочки, украшенные изящной вышивкой. Они кичились собой, выступая с петушиной горделивостью, пользовались сексом для достижения господства, обращая в сексуальное рабство мужское население захваченных ими планет.
– Как же мало вас осталось, ведьмы, – сказала Матрона Скира, осматривая стоявших перед ней сестер. – Как мало…
Эта руководительница Матрон на Баззелле имела длинные ногти. У нее были плотные груди размером со сжатый кулак и мускулистые руки, столь же мягкие, как окаменевшее дерево. Возраст у нее был неопределенный; по малозаметным особенностям ее поведения Користа поняла: Скира уверена, будто все думают, что ей меньше лет, чем на самом деле.
– Скольких еще нам придется замучить до смерти, пока кто-нибудь из вас не откроет нам то, что мы хотим знать?
Голос ее был медоточив, но в этом меде чувствовалась ядовитая кислота.
Джаэна, сестра, стоявшая рядом с Користой, выпалила:
– Всех! Ни одна сестра Бинэ Гессерит не скажет, где находится Капитул.
Досточтимая Матрона без всякого предупреждения нанесла стремительный удар ногой, мелькнувшей в воздухе, как бич. Джаэна не успела даже отпрянуть – мозолистый край босой ступни Скиры врезался в лоб строптивой Сестры.
– Провоцируешь меня на убийство, ищешь легкой смерти? – спросила Скира на удивление ровным голосом. Нанеся удар, она с грацией балерины приземлилась после прыжка, без труда сохранив равновесие.
Удар был рассчитан с ювелирной точностью; Скира лишь рассекла кожу на лбу Джаэны. Рана была похожа на отметину на лбу ребенка, спасенного Користой.