Пересечение вселенных. Трилогия

— Не. С зоны я ещё осенью откинулся, — сипло ответил Василий. Опять, наверное, базланил на кого-то в три горла, вот и сорвал горл.

— А где ж зимой кантовался?

— На дачах.

— И чо ушёл? Не поладил с дачниками? Куру у них унёс?

— Ага. Сам еле ноги унёс от их дачного председателя.

— Чо так? Ментам хотел тебя сдать?

— Ну! Только у меня чуйка, — шмыгнул носом Василий. — Я ж заметил, как он кругами ходит вокруг моей хибары. Хотя я печь топил только ночью. Он, видать, в десантуре служил — следы читать умеет. Вот и прочитал меня.

— Гад какой! А ты чо? — скучающе поинтересовался Петро.

— Свалил. Жалко хибару, прижился я там, — скривил лицо Василий.

— Не дрейфь! Гоша вон знает — бог Кришна, он всё видит, — сказал Петро, прищурившись на него. — Он это колесо сансары председателю обратной кармой возвернёт! Ты ж там не шакалил? Не тырил хабар?

Василий затравленно покосился на бесстрастного Гошу.

— Да ну вас! — бросил он. — С вашим колесом вместе! Задолбали! Уйду я от вас!

— Дело твоё! — равнодушно бросил Петро и, отрезав ещё, снова загонял сало по рту. — Никто не держит.

Петро даже не сочувствовал Цепному. Сам виноват — небось, промышлял рядом. Шакалил бы где подальше, председателю чихать на него было. А так — всё по карме. Гоша же, наоборот, сочувствовал Василию — слаб человек. Внутренним взором он видел — тырил Василий: банки с закатками, вещи тёплые и дрова. Потому председатель и выследил — жалобы поступили. И действительно сдал бы полиции, если б не чуйка Василия. А дачники заодно списали бы на него все пропажи в кооперативе. И загремел бы Вася на зону. Но для него, считал Гоша, это было б даже лучше. Пусть бы отсидел в тюрьме за свои и чужие деяния — карму улучшил бы. Пострадать невинно — полезно для будущих воплощений. Хотя, Василий и сейчас страдает. Шива милостив, он не оставляет своих возлюбленных без помощи и поучения. И чем больнее наказывает, тем лучше. Возможно, в следующем воплощении Василий будет доволен своей жизнью. Жаль, что лишь на физическом плане. Душа его, завертевшись в колесе обид, не скоро проснётся. А уж самадха… — да, много жизней пройдёт, прежде он достигнет совершенства…

Гоша осмотрелся. Его внимание привлёк парнишка, отирающийся неподалёку — высокий, благополучный с виду, только одежда у него, хоть и дорогая, была испачкана. Как будто он в канаве валялся. Что за маскарад? Гоша был в полном недоумении — как он сюда попал и зачем? Потом вздохнул — предстоит работа. Шива прислал.

Но вот, как видно, решившись, парень, подошёл к ним.

— Будьте добры, подскажите, что это за город? — спросил он.

Это прозвучало неожиданно. Хотя, чего уж там — на байдане, то есть — на вокзале, всякое бывает. И вещи теряют и даже поезда. Иногда и себя, Ну, не помнит человек, куда заехал, так вспомнит — когда в себя придёт, как сказал бы Петро. Или когда синдром отпустит.

— Оп-па! Нежданчик! — просипел Василий. — Заблудился, фраерок?

— Ты откель такой? — оглядел его Петро. — Не из Москвы ли? Костюмчик вон — хоть куда в ём. Но сперва почистить.