— Да не, он ненадолго, не боись, Михайлыч! — частил Петро. — Вот вспомнит кликуху свою и домой к себе двинет. Он фраерок из пухлых, небось. На прикид глянь!
— Проспится и всё вспомнит! — подключился Василий. — Проверено. Да и какие проблемы? С лица видать, что лох!
— Сами б вы когда-нибудь проснулись и вспомнили, кто вы есть, — покосился на него Михайлыч. — И кто вы с лица.
Юрий, стоя за спинами своей ватаги и с интересом в него всматривался.
— Эй! — окликнул его Михайлыч. — Ты кто? Откуда взялся? Фейс покажи!
— Так не помню я — кто? — пробормотал Юрий. — И где живу — тоже…
— Все вы так говорите, — сверля его взглядом, оборвал Михайлыч. — А сам, небось, в розыске? А? чую, что ищут тебя!
— Меня? Не знаю, — соврал Юрий. — Может — родители? — Хотя отлично знал, что Контора уже разослала повсюду его расплывчатое фото, на которое полстраны похожи…
— Как же! Не знаешь! — блеснул белёсыми глазами Михайлыч! — Не заливай мне баки! Если менты ищут, я тебя лично баллонам сдам! Понял? Нам тут проблем не надо. — Юрий лишь голову опустил: "Ну и Михайлыч! Тоже чуйка?" — Не нравишься ты мне, пацан! — заключил Михайлыч. — Ой, не нравишься!
— Да ты чо, Михайлыч! — заступился за него Петро, жаждущий скорой выпивки. — Башли он нам нашёл. Прикинь — на дороге валялись! Цепной ногой наступил и мимо проканал, а он увидел! Нормальный он пацан, Михайлыч! Сиволапом пока прозвали, — льстиво тараторил он, — пока не имя вспомнит.
— Ага. То малахольный, то нормальный Сиволап! Лопухи вы, лапшой обвешанные! — пробормотал Михайлыч. И гаркнул: Всё! Кончай базар! Хавать пора! Жрачку готовь!
Все засуетились, радостно поглядывая на поблескивающие бутылки, бодро раскладывая и нарезая на бумажках нехитрую еду, выставляя на импровизированный стол мутные разовые стаканчики. В воздухе ощутился праздник.
Далее было застолье.
И оно всё в этом подвале преобразило — атмосферу, настроение. Лица. Они стали почти человеческими. И даже запах плесени засох и испарился. А после ста грамм на этих страшноватых лицах даже морщины разгладились, блеклые глаза молодо засияли и на них появились, хоть, в основном, и щербатые, но улыбки. Наступила пора безвременья, когда забываются все невзгоды их горемычной жизни. И даже на миг показалось, что для этих подвыпивших бродяг ещё не всё потеряно. Эти сброшенные жизнью под откос люди стали с юмором и бравадой рассказывать о своих былых победах и достижениях, о жутких мытарствах и чудесных спасениях. Что-то было правдой, а что-то и вымыслом, но это никого не интересовало. В том числе и Юрия. Он не стал заглядывать в их прошлое. Пусть будет так, как они хотят.
Высокий и сутуловатый когда-то был крутым бизнесменом, которого дружно кинули партнёры, друзья и жена. А он не нашёл ничего лучше, чем уйти в запой и потерять всё, что осталось.
Другой, с густыми, как щетки бровями — тот самый Коляныч в шапочке и надкусанной буханкой балы — незаслуженно отсидел за чужое преступление. И это было вполне похоже на правду — он был слишком занят обидами на жизнь, чтобы суметь в ней что-то исправить.
Третьего, улыбчивого и общительного мужичка, на кривую дорожку кинула тяга к лёгким деньгам, которые ему сами в руки шли, но также легко и уходили. Он отвык что-то зарабатывать,
Четвёртый клялся, что был музыкантом и не каким-нибудь, а скрипачом-солистом. Но однажды упал и сломал свою музыкальную руку. Дальше было общее падение, которое продолжалось по наклонной плоскости: музыкальная карьера закончилась, жена ушла к другому, успешному, а жулики отжали у него разменянную после развода комнату в коммуналке. Пришлось экс-скрипачу обживать вокзал. Хотя мог ведь, если б не сдался, быть хотя бы частным преподавателем.
Пятый, помятый и сморщенный, тоже был — а как же — крутым бизнесменом, но лоханулся на доверии и прогорел по вине родного брата, переведшего капитал на себя.
После выпивки все они без исключения выглядели мудрыми, благородными и справедливыми графами Монте-Кристо. И найди они клад, без сомнения — немедленно воздали бы своим обидчикам по заслугам. Если б, конечно, по дороге им не попался винный магазинчик, в котором — на дне бутылки — остались бы все их благие намерения. Ну, или не очень благие.
ebooksa