— Чувак, — присвистнул Тэг. — Ты, и правда, придурок.
— Я еду в Леван, — заявил я, удивляя сам себя и заставляя Тэга отпрянуть в изумлении.
— Зачем? Что происходит, приятель? Я что-то пропустил?
— Ничего. То есть… Я думал, может… — я остановился. Я не знал, о чем думал. — Забудь.
Отмахнувшись от своих мыслей, я забрал письмо из рук Тэга и свернул его. И продолжал сворачивать все больше и больше, пока оно не превратилось в пухлый маленький квадрат. А затем сжал его в ладони так, словно мог бы запросто выбросить его прочь, выбросить прочь все те вещи, что меня беспокоили. Я мог бы посчитать их на пальцах, точно так же, как мама Джорджии обычно делала вместе с детьми, взятыми ею на воспитание, и я мог выбросить все это прочь.
— Я не могу думать ясно. Я не очень хорошо спал последние пару дней. И встреча с Джорджией… — мой голос затих.
— Итак, ты собираешься в Леван. И я поеду с тобой.
Тэг вел себя так, словно все уже было решено.
— Тэг…
— Мо.
— Я не хочу, чтобы ты ехал.
— Ты ведь терроризировал именно этот город, верно?
— Я никого не терроризировал, — возразил я.
— Когда речь заходит о том, чтобы украсить этот городишко, думаю, ты не совсем то, что они имели в виду, Моисей.
Я засмеялся против воли.
— Я должен поехать вместе с тобой, чтобы убедиться, что тебя не прогонят вилами.
— Что если она не захочет говорить со мной?
— Тогда тебе, возможно, придется переехать туда на какое-то время. Повсюду таскаться за ней, пока она не захочет. Она проявила упорство по отношению к тебе, как мне показалось. Как много раз ты прогонял ее? Как много раз она продолжала возвращаться?
— У меня все еще есть дом бабушки. Не сказать, что мне негде остановиться, или что у меня нет причин быть там. Все эти годы я платил налог на него.
— Тебе необходима моральная поддержка. Я сыграю Рокки Бальбоа и пару дней поупражняюсь с тракторными покрышками и цыпочками. Если Леван чем-то похож на Санпит, то там полно и того, и другого.