— Теперь можно и перекусить. Пойдем, доктор?
Понятное дело — предложение не показалось мне заманчивым. Яков пообещал принести мне хотя бы чаю с лимоном и направился в сторону кормы, а я снова завалился на койку в надежде успокоиться. Вероятно, из-за морской болезни и обезвоживания, сознание оставалось спутанным. Или окружающее на самом деле балансирует на грани ирреальности, а встреченные члены команды — умопомешательства?
Я повертел перед глазами псалтырь — он валялся на скомканном одеяле, маня задолженными с детства ответами на все вопросы. Не похоже, что книгу часто читали: переплет был разношен только в одном месте, на двадцать первом псалме — шелестя страницами, псалтырь раскрывался здесь сам.
Пророческая Песнь Страданий Давида, за тысячелетие предсказавшая мучения Иисуса. Она даже начинается с тех же слов, которые прозвучали с креста: «Боже, Боже мой, для чего оставил Ты меня?»
Воскресная школа не прошла для меня даром.
Синим химическим карандашом предшественник-врач, или кто-то иной подчеркнул стихи: «Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей, яко ты еси исторгий мя из чрева, упование мое от сосцу матере моея».
И больше никаких пометок…
Лязгнув шлюзом, из торпедного блока выбрался, пошатываясь, Ван Страатен. Для лодки, с ее насквозь проходными отсеками, постоянное перемещение людей из стороны в сторону является нормой. Но меня отсутствие личной зоны раздражало. Неуютное сочетание: тесное, ограниченное пространство и невозможность уединиться, — наверное, это тоже должно накладывать определенный отпечаток на психику здесь присутствующих.
Да, к лодке надо привыкать.
Капитан выглядел хуже, чем обычно: еще более бледный, с пустым, бессмысленным взглядом. Я тоже отвел глаза, сделал вид, что листаю псалтырь.
— Ищете, кому geben sich teuer… отдать себя задорого? Напрасно.
Странник говорил сквозь зубы, к тому же акцент, и я подумал, что ослышался:
— Что?
Капитан небрежно ткнул пальцем в обложку псалтыря:
— Бог facettenreichen… имеет много граней, доктор. Неважно — кому молиться, надо раскрыть разум… отдать душу. Тогда в любом писании найдется след всякой из его hypostasen… ипостасей. Или — за душу боязно?
В чем-то он прав. Наличие бессмертной души, учитывая доказанный факт существования богов, тоже сомнениям не подвергалось. И отдавать ее с потрохами, без оглядки, кому ни попадя теперь не очень хотелось. А у богов приветствовался натуральный обмен — как оказалось, благотворительностью они не промышляли. Так лучше ничего ни у кого не просить и остаться при своем. Философия.
Раньше Ван Страатен виделся мне иначе, но уставший и несвойственно для себя многословный, сейчас Странник не воспринимался таким неприступным, и я решился:
— Капитан, девушка, Марина… видимо, тут считают откровениями то, что она видит во время приступов…
Ван Страатен как-то задумчиво кивнул, и мне ничего не оставалось, как сбивчиво продолжать:
— …но это лишь воспаленный бред. Она больна, нарушено кровоснабжение мозга — шейный позвонок смещен вследствие травмы и передавливает артерии. Мозгу не хватает кислорода — у девушки предынсультное состояние…