Зов предков

Услышав это, Шинь Си Ди тут же развернулся. Его свободная левая рука в латной перчатке схватила Чинги за ворот и с силой вдавила в стену.

— Уруса не убивать! — зашипел хан. — Он мой! — Не отпуская бедолагу, вождь племени развернулся к остальным. — Всем понятно?

Воины закивали. Тогда Шинь Си Ди выпустил Чинги и вновь скомандовал:

— За мной! Урус прячется где-то там!

И хан устремился вперед мимо опустевших хибар рыбацкого поселения. Оставшиеся трое воинов и Джау Кан двинулись следом.

Не прошло и минуты, как монголы добрались до лачуги, где скрывался Урус. Невзрачный домик, явно построенный на скорую руку и весь покрытый белой изморозью, смотрел на обступивших его людей угрожающе. Чернеющие проемы окон с разбитыми стеклами, в которые протяжно задувал ветер, старая покосившаяся дверь, немного съехавшая крыша явно не внушали доверия, но и не могли напугать бывалых воинов Айеши.

— Ты! — скомандовал Шинь Си Ди, указывая на одного из приближенных. — Иди первый.

Воин в лисьей шапке кивнул, ни капли страха не отразилось в его глазах, он был всецело предан своему повелителю и не сомневался в его решениях. Монгол подошел к покосившейся двери, потянул за ручку, но она не поддалась, тогда воин с силой толкнул преграду ногой. Дверь слетела с петель, монгол сделал шаг и вдруг звук распрямляющейся пружины разорвал тишину. В следующую секунду огромный деревянный кол сорвался откуда-то сверху. Вонзившись в грудь воина, он пробил ее насквозь, и вышел из спины уже весь покрытый кровью. Поверженный монгол закряхтел, изо рта его потекла кровь, руками он обхватил деревянную палку, торчащую из груди, и умер.

— А я говорил, что загнанный и доведенный до отчаяния зверь куда опаснее любого другого! — произнес Джау Кан, на что Шинь Си Ди лишь злобно скривился.

Но старый монгол не обратил на это внимания, как ни в чем не бывало он подошел к погибшему воину и закрыл ему ладонью глаза, а затем принялся рассматривать хитрое устройство, наподобие маятника держащее острый деревянный кол.

— Ишь чего придумал наш Урус, — даже присвистнул Джау Кан.

— Как я погляжу, ты восхищаешься им! — зашипел Шинь Си Ди.

— Нет, мой хан, — покачал головой старый монгол. — Урус просто интересен мне. Я изучаю его. Именно благодаря таким, как он, империя наших отцов когда-то пала. Поэтому таких противников не стоит недооценивать.

— Он всего лишь кусок мяса, у которого я скоро отниму жизнь! — зло прыснул вожак Айеши.

— Ничуть не сомневаюсь в тебе, мой хан, — низко поклонился Джау Кан и отвернулся. — Но нам все же стоит поостеречься, боюсь, что там впереди для нас заготовлена не одна такая ловушка.

С этим владыка Айеши спорить не стал, и послал вперед очередного воина. Тот прошел мимо поверженного и насаженного на кол брата и очутился внутри лачуги. Убедившись, что все в порядке, и остальные монголы двинулись следом.

В ветхом рыбацком жилище царил полумрак, свет попадал внутрь лишь из разбитых окон, но его было недостаточно, чтобы осветить все вокруг. Зато в глубине домика мерцал огонек. Первым его заметил Джау Кан и кивнул Шинь Си Ди. Хан молча отдал приказ, и воины направились в сторону мерцания. Каждый из них ступал осторожно, словно кошка, поскольку пол оказался усеян всяким хламом. Наконец монголы достигли конца лачуги и увидели деревянный стол, на котором горел огарок свечи в металлической кружке.

— Нутром чую, что это очередной подвох Уруса, — прошипел Шинь Си Ди.

Джау Кан же ничего не ответил, поскольку всецело был поглощен рассматриванием пола и своих сапог, которыми он вляпался в какую-то липкую жижу. А вот воин впереди не обратил на это внимание и потянулся к свече. Его рука схватила металлическую кружку и потянула ее на себя. В этот момент старый монгол вскрикнул:

— Не делай этого!