Ну как твои паззлы? — всегда спрашивал я.
Она с удовольствием играла в эту игру, и отвечала, что собрала деву Христину с младенцем из трёх тысяч деталей, и сейчас думает, приклеить ли ее на стену, или нет.
Переписку мы начали в середине декабря, она сначала никак не могла понять, что значит минус тридцать градусов Цельсия и тотальный снег за окном.
Мидори жила прямо на западном берегу Токийского залива, ее окна выходили на Тихий океан, и, благодаря океану, климат в Йокогаме был мягкий и тёплый, и даже в самом холодном месяце январе температура редко опускалась ниже десяти градусов по Цельсию.
До Токио было пятнадцать минут на скоростной электричке, и Мидори часто ездила туда по выходным гулять по столице.
Подруг у неё, как я понял, не было, и она была так же одинока, как и я.
В конце письма она как всегда писала непонятные ей русские выражения, и я стал терпеливо ей писать разъяснения, поминутно сверяясь с переводчиком.
Некоторые выражения я никак не мог объяснить, они просто не переводились на японский.
Наконец я отправил письмо и стал смотреть, каких продают собак.
Это тоже было из-за Белки, она очень любила ту собаку и писала о ней в каждом письме, собака была видимо маленькая и с большими ушами, Белка называла его смешным уродцем, ушастиком и ушастым созданием.
Как там наше любимое ушастое создание? — часто спрашивала она.
У нас в основном продавали очень дорогих шпицев, некрасивых и злобных той-терьеров, глупых овчарок, которые мне никогда не нравились; чихуахуа были ещё ничего, среди них попадались забавные, но они тоже были дорогими.
По карману мне были разве что таксы; в принципе, они были симпатичными, но я всё никак не решался завести собаку.
Хотя это, наверное, было бы хорошо, у меня было бы живое существо, которое бы любило меня всей душой, радовалось бы моему приходу домой.
Мы бы с ним гуляли, а дома я бы мыл ему лапы от чёрного снега.
И мы вместе бы ели картошку с тушёнкой.
За окном начал сгущаться сумрак, пора было идти на улицу.
Один японский философ писал, что надо каждый день писать стихотворение и проходить десять тысяч шагов.
Стихи я писать не умел, а вот ходить старался каждый день и даже специально купил для этого шагомер.
Ходил я от 8-го марта до Белинского и обратно.