По привычке я заглянул в почтовый ящик, там было пусто.
На улице было около ноля Цельсия, и чёрная грязь, обращённая снегом и льдом.
Я прошёл через двор, любимое место собачников, но ни одной собаки сегодня не было.
Я шёл, глядя под ноги, и думал о Белке.
Напишет ли она ещё хоть одно письмо?
И что будет в том письме?
До свидания, люди планеты Земля.
Или прощайте, люди планеты Земля?
У меня всегда слезятся глаза на морозе, но в этот раз мне действительно хотелось плакать.
Может, дать объявление — куплю маленькую собаку с большими ушами?
Белка, Белочка, Белюченька, несчастный ребёнок, умирающий непонятно за что.
Вначале мне всё это казалось шуткой, но сейчас это уже стало трагедией.
Я не знал, чего я хочу: чтобы эта дыра во времени залаталась навсегда или ждать нового письма.
Ветер февраля был холодным, и это было приятно.
Я вдруг отчётливо понял, что я не хочу жить.
Что всё, что есть у меня, что всё, что я делаю, моя работа, все эти придуманные мной занятия — йога и изучение японского, всё это — не жизнь.
И единственное, что было живого в моей жизни — это письма Белки.
Она, умирающая, делилась со мной жизнью.
Наконец я прошёл вечерние десять тысяч шагов.
Консьержка заранее открыла мне дверь, и я прошёл мимо, не глядя на неё.