– Я не думаю, что Эдди Слайтхолм вписывается в твою новую концепцию… Ей тридцать восемь. Она одинока. Я не знаю, что заставило ее пойти на такое, но очень сомневаюсь, что это новое социальное мироустройство.
– А что тогда?
– Ты мне скажи.
– Я не психиатр.
– И не надо. Просто вспомни… Не так давно у тебя был опыт достаточно близкого знакомства с психопатом… Ты видела, как он себя ведет.
Кэт покачала головой.
– Не надо.
Она не могла допустить, чтобы эта черная тень омрачила такой замечательный солнечный день.
– Ладно, просто дело в том, что убийца-психопат – это убийца-психопат… Одиночка, не имеющий никакой способности выстраивать нормальные отношения, жалкий фантазер, человек без стыда и совести, ведущим принципом которого является самоудовлетворение любой ценой. Мне кажется, это на удивление асексуальное состояние.
– Дело не может быть в этом. Тогда среди женщин и мужчин было бы одинаковое количество сумасшедших убийц, а это не так. Я не могу назвать практически ни одной женщины, которая убила бы, находясь в таком состоянии.
Саймон замолчал, не переставая прокручивать между пальцами тонкую ножку своего бокала.
– А как насчет женщин, которые берут заложников?… Или угрожают кому-то физической расправой? – спросил он после пары минут раздумий.
– Такое бывало… Партизаны… Женщины-солдаты. Есть женщины – религиозные фанатики, женщины – террористки-смертницы.
Он покачал головой.
– Я не беру войну.
– Я могу себе представить такое в какой-то экстремальной домашней ситуации. Кризис в семье? Кто-то, доведенный до крайности… Но такое встречается совсем уж редко, разве нет?
– Патрульные такое видят сплошь и рядом. Добавляем туда еще алкоголь или наркотики, и ситуация ухудшается в разы.
– А что заставило тебя задуматься о бытовом насилии и заложниках?
– Вчерашний день.
– Да, до меня в церкви дошли слухи. Обычно не ожидаешь, что бешеный псих решит забрести в английский собор.