— А, новенький! — усмехнулся другой, пивший чай за столом, белобрысый, с широким лбом и бойкими глазками. — Рад познакомиться. Милости прошу откушать чаю.
— Спасибо! — Степан протянул руку. — А зовут тебя как?
— Игнат Тимофеев Михайлов. А по кличке — «Сапун», — бойко отрапортовал белобрысый.
«Этот, видимо, бывалый малый, а тот — тюфяк», — определил Степан и, подсев к столу, спросил шепотом:
— А где же вам кличку дали?
— В бильярдной! — усмехнулся Михайлов.
— Почему в бильярдной?
— Я когда играю — издаю сильное сопение. Вот меня «сапуном» и прозвали. Под этой кличкой всему Петербургу известен!.. А ты, Степан, шарики не катаешь?
— Нет… — растерянно сказал Степан, соображая, не заложен ли в этой фразе какой-нибудь другой смысл.
— Жалко. Ну да я тебя обучу в два счета, — весело сказал Михайлов, — у меня недолго — все маркеры друзья!
— А работаешь ты где? У Топорковых?
— У них… Но это временно. Я, братец ты мой, бильярдный мастер. Работая с отцом да с дядей по знатным домам. А как отец помер, дядя мне отставку дал… Вот и пришлось на зиму пристроиться у Топорковых. Но я уйду от них, непременно уйду. Сапуна знает весь Петербург.
— Что, у отца-то один ты был?
— Какое — один? Пятеро нас, да я от первой жены, вот мачеха и указала на дверь. «Дескать, живи, Игната, самостоятельно, ты теперь большой».
— Водочка подвела?
— Не водочка, а игра! Нашему брату пить не полагается. Кто на бильярде играет, тому водку и нюхать нельзя… Игра — страсть моя. Из-за нее и дядя выгнал, и мачеха тоже…
«Вот гусь! — подумал Степан. — И с этим шаромыжником мне предстоит жить? Ну что ж, все лучше, чем с тем молчуном…»
В дверь постучали.
— Степан, пожалуйте ужинать! — послышался голос хозяйки.
— Ого! Да ты по-барски устроился, — усмехнулся Михайлов.