— Да! — возрадовался Ул, и его волосы полыхнули серебром. — Монз говорил, что это общее у звезд и людей — умение дарить свет и тепло. Доброта создает тепло и возрождает жизнь. Еще он говорил: доброта — внутри. Нельзя просить её у кого-то, нельзя огорчаться, если её нет. Доброта — высшее чудо… Разве странно, что чудеса приключаются редко? Это вполне себе обычное дело. Да расти чудеса, как грибы в лесу, они бы и были грибы, а не чудеса!
Девушка тихонько, неуверенно улыбнулась. Проследила, как Ул снимает змейку и укладывает на её запястье. Как змейка-Шэд оплетает руку. Ул погладил радужную чешую.
— Шэд, ты ведь сможешь с ней пройти путь в четвертое царство? Присмотришь за Лией? И еще: я уверен, что знаком с твоим вервром. Если я прав и знаю его, как графа Рэкста, то он точно в моем мире. Еще я думаю, что иерархия не оставит мой мир в покое, утопив меня во вселенском болоте. Ты пригляди, пока я за всех… отсыпаюсь. — Ул погладил змейку и заодно руку девушки, до самого локтя. — Лия, то есть, наверное — Лея? Теперь я думаю, что именно тебя должен был встретить в то золотое лето. Но ты… ты проспала! Я не в обиде, ведь я спас очень хорошего человека и обрел друга! Лея-Лэйгаа, я непременно стану рисовать тебе птиц и цветы каждый день. А пока я подброшу тебя — и ты взлетишь в мой мир. Ты легкая, как перышко, Лея… ты пушистое солнышко. Пока ты помнишь меня, я смогу уцелеть, и даже здесь мне не будет темно.
Ул поднял невесомое, действительно птичье, тело, подбросил — и Лея пропала… тьма вокруг сделалась густа и тягуча. Но гниль и затхлость более не донимали Ула. Он безмятежно свернулся в клубок, длинно зевнул… Успел внятно, осознанно подумать: насколько же глубоко и искренне Осэа верила в «слабость» большого сердца, если решилась открыть путь для малознакомого наследника атлов во тьму, которая ей уже невесть как давно — то ли соринка в глазу, то ли здоровенная глыба, придавившая душу?
— Мастер О, я умею учиться? — пробормотал Ул и провалился в глубокий сон.
Глава 10
Столичные истории. Абрикосы на снегу
— Умоляю, — Гэл бухнулся на колени и взглянул на Ану так жалобно, как только мог. — Ты добрейшая душа, хотя ловко скрываешь это. А я напишу трехстишья для ярмарки, куплеты к номеру с ножами, дразнилки о…
— Если бы ты умолял для выгоды, — Ана нахмурилась. — То что бы… бы? То ты бы был не ты, а я бы тебя бы взашей гнала аж до леса! Но ты — это ты. Обидно, я по рукам и ногам, и тетка Лия — хитрющая в мире. И бедный дядька Сэн, не жизнь, а пытка, и…
— Ты говори и одевайся, — осторожно предложил Гэл.
Стуча коленями по дощатому полу, он на четвереньках юркнул через комнату, сунулся под диван и стал рыться в пыльных недрах, звякая стеклом и бормоча о пользе закуски и бесполезности стихосложения.
Любой в столице, вплоть до последнего нищего, знает: у Гэла яркий синий с золотом дар, его стихи способны вызвать трепет в самой сухой душонке. Но герба и права зваться нобом у Гэла нет и, наверняка, не будет. Чтобы получить то и другое, следует складывать хвалебные оды и преподносить нужным людям в подходящее время. Гэл умудряется сочинять что угодно, только не оды.
Вервр Ан одному ему ведомым чудом выправил уродца Голоса — кривого, сухорукого — в складного молодого человека с несколько бледной, но чистой и ровной кожей, с гордо посаженной головой и крупными, искрящимися смешинкой золотисто-карими глазами… Шель шепотом признался Ане: он сам едва узнает выздоровевшего Гэла, ведь прежде тот горбился, цвета его глаз никто не видел, как и самих глаз. Темные — даже матушка Ула не сказала точнее, а Лофр и вовсе уперся: черные, вроде чернил! Стройный Гэл сделался выше ростом, на него заглядываются девицы, даже когда он не читает стихов… Но неизменно, всюду, Гэл умудряется нажить врагов и завистников. И выходит: на бал ему без нобы-спутницы никак не попасть.
Ана смущенно пожала плечами. Перечесть покровителей и друзей Гэла легко на пальцах одной руки. По-настоящему на его стороне двое: Шель и Сэн. Еще Токада хэш Миаст хэш Нэро хэш… сколько у проходимца родовых имен? — и со всеми с ними Токада кое-как дослужился до пятого ранга и звания гербового секретаря высокой коллегии. Он — ноб княжеской крови, и увы, он постоянно в бегах, долгах и сплетнях. Вся защита друга с его стороны состоит в умении быстро сообщить об очередной беде сановной нобе восьмого ранга Лионэле хэш Донго. Постоянный девятый ранг позволил бы ей не кланяться князю… и вызвал бы неустранимый страх переворота у последнего — так пояснила Ане сама Лия, прямо при гостье очередной раз изобретательно отказываясь принять повышение статуса, хотя градоправитель и даже родичи-Тэйты, давние и постоянно её недруги, уже не первый год за глаза величают Лию — княгиней… Кстати, и градоправитель, и Тэйты готовы кому угодно приплатить, чтобы Гэл сгинул без следа и не писал новых стихов.
Стоит отметить: Гэл увековечил не только врагов, но и друзей. Сэну хэш Донго посвящена «Песнь чести и крови» — произведение сильное, мрачно-величественное… и, по мнению многих, выставляющее алого ноба хладнокровным убийцей. Лия получила свою порцию отборных сплетен, когда Гэл завершил «Нежность шипов ядовитых» — тончайший, ироничный сонет о дворцовой жизни. Ну а травнику Шелю посвящена «Щедрость руки, что гостила во всяком кармане», давняя шуточная песенка, которая и теперь, что ни ночь, звучит в питейных заведениях. Из-за Гэла другу Шелю вовек не избыть сомнительной славы самого ловкого из воров города Эйнэ.
Ана удалилась в соседнюю комнату и принялась остервенело воевать с нижним платьем, звякающим каркасными прутьями. Гэл слышал звук, но продолжал чихать под диваном и бормотать без рифмы, нервно и быстро. Не иначе, — решила Ана, — ему и впрямь надо попасть на бал. Вроде бы там его ждет заказ на переписывание книги, очень выгодный, а денег на оплату комнаты нет — это и Шель подтвердил… Ана, спасаясь от пустых сомнений, резко нырнула в омут бального платья, темно-голубого, прохладного, с густой пеной кружев.
— Эй, чернильница! — заверещала она, вдев ладони в короткие рукавчики и извиваясь гусеницей. — Удуши меня, пора.
— Прости, по мнению Лии я стараюсь для общего блага, и твоего тоже, — Гэл осторожно заглянул в дверь. — Всего разок выгуляешь имя на балу, и оно сделается полноценным в правовом смысле, — Гэл затянул шнуровку на спинке платья. — Готово. Вот затащу тебя на бал, и Лия в награду помирит меня с бароном, которого я сгоряча назвал поросеночком. Из-за такого пустяка он в ярости. Даже Дорн подтвердил.
— Хм… тот самый третий канцлер, которого ты дней десять назад ославил «наследником беса багряного»? И после ему же в глаза лепетал: мол, я в положительном смысле, ведь это правда, люди седеют и мрут от одного вашего взгляда…
ebooksa