Медвежатник

— Я вас не понимаю.

— Боже мой, со мной частенько такое случается. Я просто хотел поинтересоваться, как вам понравились фотографии. Считайте, что это мой подарок. И не надо благодарить меня!

Аристов надолго замолчал.

— Так… значит, это ваших рук дело? И что вы от меня хотите?

— Смею вам заметить, Григорий Васильевич, что вы человек не без способностей, и мне верится, что через некоторое время вы сможете возглавить даже департамент. А это немалая карьера! Свои блестящие перспективы вы можете разрушить одним необдуманным решением.

— Мне нужно все взвесить. — Голос Аристов заметно дрогнул.

— У вас для этого совершенно нет времени. Решайтесь, сегодня вечером Парамон должен быть на свободе.

— Вы слишком категоричны. А потом, как вы себе это представляете, взял да отпустил? Распахнуть перед ним ворота и сказать, что вы свободны, уважаемый Парамон Миронович, дескать, ошибочка случилась.

— Вам не нужно будет ничего объяснять. Насколько мне известно, Парамона и еще нескольких человек собираются переводить по этапу завтра вечером в Емельяновскую крепость.

— Однако, у вас информаторы. Вы и об этом знаете?

— Разумеется. Так вот, у меня к вам имеется единственная просьба — пускай руки у него будут свободны от кандалов.

— Хорошо, я согласен, — наконец выдавил из себя Аристов, понимая, что все равно беседовать с хозяином Хитрова рынка ему уже не о чем.

Глава 25

Проводить Парамона Мироновича вышел сам начальник тюрьмы. Он дружески хлопнул сидельца по плечу и по-приятельски пожелал:

— Ты бы уж не пропадал, Парамон Миронович, а то без тебя здесь такая скукотища, словечком перемолвиться не с кем. Перевелись нынче умники. Считай, на всю тюрьму только два порядочных человека — ты да я. Вот глянь на них, — начальник тюрьмы показал пальцем на жандармов, которые смиренно стояли рядом и дожидались распоряжений начальства. — Какие физиономии скучнющие! Глядя на эти образины, у меня только изжога обостряется. Ну посмотри ты на этого усатого, — он просверлил пальцем грудь парня, стоящего рядом. Вид у него и в самом деле был печальный, как будто бы он только что вернулся с кладбища, похоронив зараз всю ближнюю и дальнюю родню!

Парень, услышав голос начальника тюрьмы, улыбнулся. Однако получилось очень кисловато.

— Видишь, какая образина. Вот такими мне приходится распоряжаться. Так что, Парамоша, не забывай нас, как говорится, заглядывай.

— Как же возможно позабыть такой трогательный прием, ваше благородие. Постараюсь непременно попасть к вам вновь. Вот сейчас выйду за ворота да кирпичиком по макушке кого-нибудь и приголублю. А там, глядишь, меня снова сюда завернут вместе с другими мазуриками. Хе-хе-хе!

— Ладно, полно, Парамон Миронович, все шуткуешь.

Ворота Бутырской тюрьмы лязгнули и оставили на пустынной улице Парамона Мироновича в окружении четырех серьезных жандармов.